— Колдовство Библия не одобряет, — согласился батюшка, — но в России колдуном называют как дьяволопоклонника, так и обыкновенного знахаря. Ну, знал он свойства трав лучше любого провизора. Что с того? Людям же помогал. С бесами не дружил, порчу не наводил. Был кротким, смиренным. Гордынею и спесью не болел.
— А заклинания? — не унимался я, но мрачное слово «колдун» уже начинало светлеть, как небо над головой.
— Словом можно убить, а можно и исцелить, — резонно ответил батюшка.
Эх, где же сейчас Паха? Вот бы где твоя эрудиция пригодилась бы. А мои аргументы заканчивались, чему я был только рад.
— Ты хотя бы слышал, что он за заклинания произносил?
Я немного подумал:
— Нет. Он все говорил шепотом.
— А он просил ангелов о помощи, — просветил меня священник, — уж я-то знаю.
Почему-то этот вариант мне в голову не приходил.
— Он не был крещенным, — настаивал я.
— Да с чего ты так решил? — усмехнулся отец Алексей.
Я с бесконечным удивлением уставился на батюшку.
— Он тебе, конечно же, не говорил?
Я помотал головой.
— А ты, естественно, и не спрашивал?
То же действие.
— Да я его сам лично крестил, в июле 99-го. Точную дату не помню, но если тебя интересует…
— Да нет, не надо, — прервал я его, — и этой информации достаточно.
Июль, 1999-го. Тогда я родился.
— А моя мама? — начал я, толком не зная, что конкретно я хотел спросить.
— Маму твою я отпел тоже в июле 99-го. И Егорыча тогда же крестил, — он немного промолчал, — вас обоих крестил.
Я дотронулся до своего крестика. Откуда он и когда появился? Я не задавался этим вопросом. И вот ответ пришел сам.
А дядя был не только дядей, но и крестным и…
Не тот отец, кто зачал, а тот, кто воспитал, — сказал неизвестный мне, но очень умный человек. Воспитал, вырастил и на ноги поставил.
Не скажу, что после слов батюшки гром откровения прогремел надо мной, и жизнь открылась мне в новом свете. Но по мере того, как я осознавал эти слова, как они все глубже проникали в мой мозг и пускали там корни, что-то большое, душное, тяжелое, постепенно покидало мою душу. Яд, который травил меня все эти годы, испарялся. Исчезал из моей жизни. На месте всего этого образовывалась пустота. Но эту пустоту я обязательно заполню.
— Церковь сейчас открыта? — спросил я батюшку.
— Церковь всегда открыта.
— Я хочу свечку поставить.
— Ну, это хорошее дело, — одобрил батюшка, — маме?
— Родителям, — ответил я.
Когда я вышел из церкви, в мире с самим собой, отбросив детскую вину и немного воодушевленный, отец Алексей окликнул меня.
