— Например?
Будучи человеком с высшим юридическим, то есть, не очень глупым, Васильев не охотно, но все же начал:
— Егорыча нашли в лесу, без следов насильственной смерти. Видимо пошел за травами, как раз молодая пошла…
— Травы надо начинать собирать в конце июня, не в начале, — прервал его я, — так соку больше. Он так меня учил.
— Ну, значит, пошел погулять, и все, сердце остановилось, — Васильев аккуратно объехал огромную лужу посреди дороги, в которой лежали чьи-то довольные свиньи, — так вот, что интересно. Степаныч божится, что вечером видел летающую тарелку, зависшую над этим самым местом. Совсем старик умом тронулся.
— Заяц допек? — усмехнулся я.
— Не заяц, а его не отпетая душа, — улыбнулся Васильев, — так Степаныч говорит. Я у него ружье отобрал, на всякий случай. Подстрелит еще кого-нибудь ненароком. Хотя не могу ручаться, что где-нибудь в чулане не спрятан еще ствол.
Мы проехали по мосту над речкой, возле которой я загорал совсем недавно. Речка, между прочим, была чистой и кристально прозрачной. Разве что немного помутнела от дождя.
— Васька-комбайнер ничего не видел, но слышал в лесу песни на непонятном языке, — продолжил участковый, — вроде языческих скандинавских обрядов.
— Каких? — изумился я.
— Сам у него спроси, каких. Когда он это рассказывал, то был в таком плачевном состоянии. Мама не горюй.
— Понятно, — вздохнул я, — батюшка что говорит?
— Отпел.
— Как отпел? — не поверил я, — Колдуна отпел?
— А что тут такого? — пожал плечами Васильев, — Не самоубийца же. Людям, опять же помогал.
Он немного помолчал и вернулся к теме разговора:
— Но особо отличился Кузнечик.
Кузнечиком зовут нашего кузнеца. Прозвище для двухметрового богатыре более чем не уместное.
— Чем, интересно? — спросил я.
— Предложил Егорычу в сердце осиновый кол вбить.
— Да ну?
— На полном серьезе. Говорит, чтобы больше не вставал, чернокнижник.
— Вот сволота, — не на шутку разозлился я, — а когда ребенок у него заболел, какие песни петь начал, ластился, как кот голодный. Ну, какие же люди гнилые бывают! Кузнец недоделанный!
Васильев внимательно выслушал меня и продолжил:
— Я ему сказал, что если еще услышу такую речь, отниму лицензию.
— У него есть лицензия?
— Да откуда? — махнул рукой участковый, — Потомственный кузнец, как ты — колдун. Один лечит, другой кует. Нет у него ничего. Однако, испугался. Заткнулся. Работу боится потерять, темнота.
— Гнида кующая, — не сдержался я.
Тимофеев все это время молчал, хотя обычно его не заткнешь. Этот склочник любит подливать масла в огонь.
