— Нет, — ответила Варвара, — главное, это полная Луна.
— Полночь придумали люди, а им, сама знаешь, лишь что-нибудь придумать, — оповестила Варвара.
Они стояли через дорогу от кладбища, молчаливого и настороженного. Где-то вдали шумел город, живущий своей обычной скучной жизнью. В то же время — теплой и уютной.
— Девять вечера, — сообщила Марина, — быстро идешь, хватаешь горсть земли и тут же обратно. Проще простого.
— Земля везде твердая, — сказала Гертруда, — надо искать пожоги.
— Да где ж я их там искать-то буду, — обреченно пробормотала Рыжик, оглядывая освещенный Луной край кладбища, выступающий из леса.
— Присмотрись к горящим углям, почувствуй запах горелой резины и тепло, — посоветовала Варвара, — надо было лом взять. Или нож.
— Цель близка, но вот мелочи мы не учли, — глубокомысленно заметила Гертруда, — попробуй насыпь какую-нибудь найти. Луна яркая.
— Можно вернуться домой, — предложила Марина, — я пойму.
Рыжик решительно повернулась к кладбищу.
— Стой!
Аля послушно повернулась. Марина протянула руку:
— Надень.
На раскрытой ладони лежал медальон. В темноте он светился тусклым желтым светом. Так же все знали, что он постоянно теплый, восстанавливает здоровье и отпугивает духов смерти. То есть, всех умерших, но по какой-то причине еще не дошедших до последнего пристанища. Подруги уже держали медальон в руках, но носила его только Марина.
— Надень его, сестра.
От услышанного Гертруда тихо ахнула. На глазах Варвары появились слезы радости. Рыжик осторожно взяла медальон и еле надела его через голову, забыв про шапку. Знак Лады сиял на ее груди, как маленькое языческое солнце. С такой поддержкой все страхи и сомнения исчезли. Обняв напоследок сестер, окрыленная Рыжик резко повернулась к кладбищу и быстро зашагала через кусты по сухой траве, торчавшей из снега. В этот момент она себя чувствовала средневековой ведьмой, рискующей попасть на костер инквизиции. Подруги молча смотрели, как Аля скрылась во тьме кладбища. Вскоре стих хруст снега под ее ногами. Стало совсем тихо.
Рыжик медленно шла мимо могил, укрытых снегом. Ей пришла в голову хорошая мысль, что фонарик ей сейчас не помешал бы. Но фонарик остался там же, где нож и термос с горячим чаем. Холодный воздух встал вокруг нее густой стеной. Пар вырывался изо рта, как замерзшие беззвучные слова, и растворялся в воздухе. Темные грозные сосны встали над ней, заслонив ночное небо ветвями, сквозь которые робко пробивался лунный свет. С могильных плит на нее смотрели молчаливые лица, не понимающие, что делает эта девочка в столь поздний час, в таком месте и без сопровождения.
