– И вы согласились? – выгнул бровь Курехин.
– Отказался, – усмехнулся Иванов. – Я же не упырь, хоть соблазн побыть игрушечным королем был очень велик. – Тогда эта тварь пошла по другому пути. С меня в беспамятстве сняли отпечаток личности, и теперь я вынужден плясать под его дудку.
– Однако местами с премьером вы пока не поменялись?
– Это временно. Вот пройдет избирательная компания, потом выборы. Исход их, кстати, давно решен, а потом он войдет в комнату, а выйду уже я. Игрушечный король настоящей империи.
– Что вы хотите от нас?
– Помощи. Я могу дать команду о выводе вас из мозгового блокиратора и соединения электронной копии с реальной, но только после того как вы вытащите меня из этого ада. Вам только и нужно будет, что отклониться от курса. Как только я буду независим от Скорякова, я смогу послать его ко всем чертям, да и вы внакладе не останетесь. Как вас наградить, я придумаю.
– А почему вы сами не можете организовать экспедицию?
– Так я ее почти и организовал, – усмехнулся Иванов. – Ваше в ней прямое участие, кстати, не моя вина, зато подсказки и наводки моих рук дело. Как правило, попадая на полигон игровой среды, человек остается в полном неведении. Потому и смертность высокая, и дурачков в стране прибавляется ударными темпами. Удивительно, как Скоряков с компанией до сих пор скрывают свои эксперименты, диву даюсь. Впрочем, я тоже сложа руки не сидел. В охране президента, ГРУ и МВД, а также в основной испытательной лаборатории, чей дата-центр находится сразу под нами, есть и мои люди.
– Да, господин двойник, вижу, фрукт вы еще тот, – оскалился Всеволод, но тут же прикусил язык, встретившись с холодным колючим взглядом Иванова.
– Я живу как на вулкане, – скривился тот. – Вынужден вилять, лебезить, скрывать свои истинные намерения практически от всех, но те люди, что меня окружают, верны мне как псы. Кому-то я помог с операцией для ребенка, кому-то посодействовал с получением средств для бизнеса. Все, кто находится вокруг меня, связаны круговой порукой без возможности дать задний ход. Кто предан от чистого сердца, а кто с подстраховкой. За годы работы тенью я научился видеть людей насквозь и, как только чую гнильцу, собираю досье, да такое, что закачаешься. Стоит такому якобы верному сделать неправильный шаг, и на белый свет всплывут такие подробности его биографии, что он превратится в грязь. Ту самую, из которой вылез.
– Ладно, сдаюсь, – майор поднял руки вверх. – Не стоило так пылить. Я и сам зажат в рамки скорого перехода в состояние, с жизнью несовместимое.
