За 1992–2017 годы парламентарии рассмотрели и обсудили не менее двухсот проектов постановлений, обращений и законов[238], имеющих целью урегулировать сферу коллективной/исторической памяти. Из них 12 приходится на 1992–2000 годы, 23 — на 2001–2004 годы, 85 — на период 2005–2010 годов, 48 — на 2011–2013, 39 — на 2014–2017. Как видим, более двух третей приходится на период после 2005 года. Из всего этого количества около четверти — проекты законов. В конечном итоге парламентом было принято более 50 постановлений и обращений и 9 законов, определяющих рамки и содержание государственной исторической политики.
О том, какие проблемы прошлого интересовали парламентариев в настоящем, можно понять из следующих подсчетов: 44 документа относились к оценке деятельности ОУН и УПА, 46 касались Голодомора 1932–1933 годов и 49 имели дело с памятными датами и событиями Второй мировой войны[239] (до 2015 года именуемой в документах «Великой Отечественной»), а также с вопросами выяснения социального статуса ветеранов. Последний сюжет также включается в сферу исторической политики, поскольку здесь главной интригой было уравнивание в правах ветеранов Советской армии и «Великой Отечественной войны» и ветеранов УПА (что было равнозначным политическому признанию ОУН и УПА).
Проекты нормативных документов и законов — это наиболее распространенная форма влияния на историческую политику или обеспечения поддержки какой-либо политической силы. Обычно такие проекты подаются группами депутатов, представляющих какую-либо парламентскую фракцию или группу союзных политических сил (как это было, например, с проектами законов о криминализации отрицания Голодомора/Холокоста). Иногда это может быть инициатива отдельного депутата, как правило согласованная с фракцией. В любом случае персональные инициативы в сфере исторической политики отсутствовали.
Одной из форм общения парламентариев «с народом» являются парламентские слушания и принимаемые по их результатам рекомендации или обращения. Однако именно в этом жанре депутаты подвизались крайне редко, возможно по причине его малой эффективности: любые рекомендации или обращения по результатам слушаний не имели реальной силы действия. С 2000 по 2015 год вопросам исторической политики и памяти были посвящены лишь одни слушания[240]: «О чествовании памяти жертв Голодомора 1932–1933 гг.»[241]
Нередко постановления Верховной рады имели четко выраженный характер политического заявления. Упомянутое постановление по результатам парламентских слушаний о Голодоморе содержало четкое указание на необходимость признания голода 1932–1933 годов в Украинской СССР «геноцидом украинского народа» (в том же документе речь шла также о «геноциде украинской нации»
