А вот третий был знаком Дэнтону очень хорошо. Дикого вида мужчина с густой черной бородой и копной растрепанных волос, он был известен как рыцарь по прозвищу Зверь, самый жестокий человек в Железной инквизиции. Увидев Молларда, он широко улыбнулся и послал ему воздушный поцелуй.
Моллард отвернулся и направился за Вихрем.
В тени конюшни пахло сеном и навозом. Когда Дэн зашел внутрь, глаза не сразу привыкли к темноте. Раздались осторожные шаги, и кто-то взял его за руку. От неожиданности Дэнтон вздрогнул.
— Это я, — послышался тонкий, почти девчачий голос.
Стройный — даже чуточку костлявый — силуэт Кассандры постепенно проступал из темноты.
— Я уже просил тебя не подкрадываться. Это — последний раз.
— Простите, инквизитор, — склонилась Кассандра. — Я сожалею о проступке.
Моллард огляделся по сторонам. Никого, даже лошадей почти нет. Равель и Ройс уже уехали. Пара грумов>3 собирали навоз в дальнем конце конюшни.
— Насколько сильно ты сожалеешь? — подходя ближе, спросил Дэнтон.
— Невероятно, — ответила она.
— И как ты это докажешь?
Моллард оглянулся, и вовремя — в конюшню с двумя секирами на плечах вошел Брон. Дэнтон и Кассандра разошлись к своим лошадям, не поглядев друг на друга.
Бронвер Раддерфорд поставил секиры у стойла своего Грома. Могучий, хоть уже и старый рыцарь, Брон должен был стать инквизитором прежде Дэнтона. Не повезло: инквизитор Кослоу назвал преемником Молларда, а Брон так и остался в рыцарях, затаив обиду.
Высокий и крепкий, в молодости Бронвер был мечтой любой женщины. Теперь же над поясом у него висело брюшко, кожа сделалась рыхлой и блеклой, а от волос осталось только несколько прядей на затылке, собранных в тонкий хвост. Его часто тревожило больное колено, и мучили таинственные, страшные кошмары, о которых он никому не рассказывал.
Но несмотря на все проблемы возраста, рыцарь был еще полон сил.
— О, вы здесь! — только сейчас Брон заметил Дэна и Кэс. — Мы готовы отправляться?
— Почти. Где наши люди?
— Должны быть у восточных ворот. Не терпится в путь, да? — Брон зашел в стойло и потрепал Грома по морде. — Я сто лет не был за Шрамом. Там жил один мой брат. Если он еще жив, то варит темное пиво на кедровых орешках — обопьешься!
Двоюродных братьев у Брона было втрое больше, чем дядей, а племянников — втрое больше, чем братьев. О его обширном семействе ходили десятки сказаний и баллад. Самую знаменитую, о Битве сорока братьев, пели в каждой таверне.
— Боюсь, у нас будут другие дела, — сказал Дэнтон и выпустил Вихря из стойла.
