Слова, которые хотел сказать король, остались внутри. Он кивнул, и Дагоберт, шаркая ногами, быстро вышел из комнаты. Эсмунд остался один. Он вдруг ощутил ужасную усталость, и медленно присел на стул. В горле пересохло. Он заглянул в пустой кувшин из-под молока и кликнул слуг.
— Воды, — попросил он.
* * *
— Скорее воды!
Слуги с ведрами носились туда-сюда, пытаясь потушить пожар. Огонь ревел, вырываясь из двери и окон, словно из ран. Черный дым затягивал звездное небо, хлопья копоти ложились на стеклянный потолок.
Зеркальный сад был полон людей и отражений пылающей Башни клятвы. Эсмунд ринулся было в стихию, но его удержали Щиты.
— Воды! — вопил король. — Скорее! Воды и песка!
Вода и песок. Море Энариона, в котором они с Мариэль когда-то купались вместе. Давным-давно, когда у них еще не было детей, когда они только полюбили друг друга. Теперь от воды и песка зависела ее жизнь.
— Скорее!
Люди сражались с огнем, как будто с чудовищем — и выходили из битвы ранеными, обожженными, рыдая и кашляя от дыма. Долго, уже слишком долго они не могли пробиться внутрь. Казалось, что пламя наполнило Башню клятвы вместо воздуха — и выжить в этом пекле можно было только чудом.
Инквизитор Хейс обвинил королеву в ереси. Гневу Эсмунда не было предела, но он не мог противиться допросу, который продолжался уже более трех недель. Если инквизитор назвал кого-то еретиком, даже сам король не в силах помешать ему выяснить правду. Ричард запер Мариэль в Башне клятвы, и только малолетнему Дагоберту позволял навещать ее.
«Если Железная инквизиция найдет ее величество виновной, я обещаю, что мы предадим ее огню, а не земле», — сказал инквизитор Хейс.
И вот теперь — случился пожар.
Эсмунд стоял, окруженный Щитами, напряженный сильнее, чем когда-либо перед битвой. В голове звенела пустота, глаза были не в силах оторваться от входа в башню. Сердце колотилось прямо у сжатого горла, а кулаки он стискивал так сильно, что острая боль пронзала кисти.
Сквозь дым и огонь наружу вырвался человек. Остатки одежды на нем горели, вместо плоти — красно-черное месиво. Он держал в руках алый сверток, который надрывался от крика. Щиты подбежали и приняли сверток, а человек замертво рухнул на землю.
— Ваше величество, это принц!
Трехлетний Дагоберт без перерыва кричал. Эсмунд прижал сына к себе и взглянул на башню — но больше никто не выбежал из двери.
— Кто спас его? Кто это?!
И только спросив, Эсмунд понял. Алая ткань, в которую замотан принц, это инквизиторский плащ.
