Коррин упал на колено одновременно с Лавеллетом и снял шлем. Покосился на кальдийцев — те продолжали стоять, тяжело дыша. Витторио хмуро смотрел на Герду.
Она шагнула вперед:
— На колени, паладин.
— Пусть король прикажет, — отозвался тот.
Лицо Эсмунда побагровело, так что брови и борода стали казаться совсем белыми.
— На колени, — выдохнул он. — И не заставляй меня повторять, кальдиец.
Паладины бросили оружие и преклонились. Держа запахнутым парчовый халат, Эсмунд оперся на плечо низкорослого Щита и шагнул вперед. Коррин заметил его голые, бледные ноги, опутанные вздутыми венами, и ему почему-то стало жаль короля. Он прибежал сюда к ним из постели, а кальдийцы продолжают свои издевки.
Эсмунд не выглядел жалким, он стоял прямо и пылал праведным гневом, но сейчас Коррин вдруг понял: ему недолго осталось.
— Что с его преосвященством? — слова чугуном падали из уст короля. — Никто не ворвался внутрь?
Витторио молчал. Коррин покачнулся — голова закружилась от потери крови. Он взглянул на затихшего сира Гарона. Под его рукой расплылась огромная черная лужа. Вот кто потерял много крови.
— Отвечай мне! — потребовал Эсмунд.
— Люцио Третий в порьядке, — сказал Витторио. — Никто бы не смог войти.
Законник хмыкнул.
— Я хочу видеть его, — приказал он.
— Простите, король, — отвечал паладин. — Но америйцы войдут сьюда только по нашим телам.
Эсмунд медленно оглядел место схватки, стражников, нацеливших копья на коленопреклоненных. Он стискивал наплечник Щита так, что скрюченные пальцы побелели.
— Заберите мертвых. И прочь с моих глаз.
Коррин сплюнул густую слюну. От стояния на колене рану в бедре сводило судорогой, а горло душила горечь провала. Паладины поднялись, подняли своих и стали собирать оружие.
— Нет! — прервал их Законник. — Ваши мечи коснулись америйской земли. Теперь они принадлежат мне.
Телохранители Наместника поклонились и исчезли в башне. Хлопнула дверь, щелкнула задвижка, и Коррин сжался, ожидая бури. Голова кружилась, будто камень в праще. Тишина оглушала звоном.
— Ты! Как твое имя?! — потребовал король.
Гвину показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он понял, что вопрос задали ему.
— Сир Коррин Гвин, ваше величество, — ответил он, облизав губы. — Постовой у Башни клятвы.
Эсмунд ненадолго задержал на нем взгляд и отвернулся. Коррин облегченно выдохнул и оперся на руку.
— Ты! — король ткнул костлявым пальцем. — Я знаю тебя! Никчемный пьяница по кличке Двухголовый!
— Да, ваше величество, — согласился Гиральд и закашлялся.
