Я нашёл там только трупы; никого из живых не осталось, даже лошадей. Затем я обнаружил, что все наши вещи разграблены, но, к счастью для меня, мародёры не взяли ни продукты, ни воду, удовлетворившись, как ни странно, только нашими картами и инструментами. Таким образом, я не нашёл даже лопаты, чтобы похоронить своих спутников.
Мне ничего не оставалось, как вернуться к цивилизации; я не мог продолжать экспедицию в одиночестве. Поэтому я взял столько фляг с водой и пакетов с едой, сколько смог нагрузить на лошадь, и отправился в путь.
У меня имелось два варианта: либо вернуться той же тропой, по которой мы дошли досюда, и тем самым рисковать своей жизнью в долгом путешествии по необитаемым землям, либо пройти вперёд, пересечь плато и высокие холмы, ибо я знал, что обитаемая земля лежит прямо за хребтом передо мной. Расстояние до хребта составляло менее половины пути, что мне пришлось бы преодолеть, если бы я проследовал обратно по маршруту нашего отряда. Тем не менее, это была неизвестная мне местность, и существовала опасность снова встретиться с маленькими людьми, беспощадность которых я уже видел. Решающим фактором для меня стала всё ещё цветущая надежда, что я случайно наткнусь на развалины забытого города Алаозара. Существующие сотню лет легенды о нём вели как раз к этому плато передо мной. Поэтому я направился вперёд.
Я не успел отъехать далеко, следуя, насколько мог, направлению, указанному компасом, как услышал тихий голос, доносящийся откуда-то слева от меня. Я остановил лошадь и прислушался. Звук раздался снова, это были наполовину слова, наполовину стон. Спешившись, я подошёл к тому месту и увидел туземца, о котором в журналах говорится, что он смог выбраться с поля боя. Он был тяжело ранен в живот тем же лезвием, что убил моих спутников, и пребывал, очевидно, на грани смерти. Я опустился на колени рядом с ним и поднял его измученное тело на руки.
В его глазах вспыхнуло узнавание, и он посмотрел мне в лицо, пока память возвращалась к нему. Вдруг невыразимый ужас исказил черты туземца.
— Чо-Чо, — пробормотал он. — Маленькие человечки… из Озера Ужаса… города-крепости.
Я почувствовал, как его тело обмякло в моих руках, и, посмотрев на его лицо, пришёл к выводу, что он мёртв. Я ощупал его запястье, пульс отсутствовал. Аккуратно уложив туземца на землю, я отошёл от него. Когда я двинулся обратно к лошади по низкому подлеску, голос, намного слабее первого, заставил меня резко обернуться. Туземец всё ещё лежал на земле, но его голова чуть приподнялась, должно быть благодаря огромному усилию, и одна его рука слабо махнула в направлении холмов впереди меня.
