Агент же с удовольствием пил из своей чашки.
— Да, — сказал он, — этот дом часто ходят смотреть. Многие хотят его купить.
— Действительно, хотят, — сказал Нил, оглядывая сырую древесину, окутанную туманом. — Особенно если вид и впрямь хорош.
— Да, конечно, — сказал агент. — Скоро увидите. Так. Нам осталось этажей пять или шесть.
— А это все не рухнет? — спросила я.
— Сами видите, какое все здесь прочное, — сказал агент. — Ваши глаза вас не обманывают.
Каждый следующий этаж казался все менее и менее устойчивым. Платформы были не ровными, а какими-то угловатыми; все опоры, трубы и планки были разной длины; все держалось на расшатанных болтах и гайках.
У меня появилось чувство, будто в моих волосах гуляет ветер.
Агент никак не мог оторвать рук от шеи и головы. Чесался и чесался. Мне показалось, будто у него за ушами и на шее под воротником начали проступать большие воспаленные пятна, но туман был такой густой, что наверняка сказать было сложно.
— Хорошо будет забраться сюда в летний денек и выпить чего-нибудь охлаждающего, — сказал Нил. Но я ничего не ответила. Я была сосредоточена на том, чтобы сохранить равновесие.
Платформы становились все меньше, каждая следующая платформа держалась только за счет предыдущей на четырех деревянных опорах. В каждой платформе было отверстие для лестницы и еще одна лестница, ведущая наверх, к следующей платформе. Я то и дело ощущала, как вся конструкция покачивается на ветру, но, возможно, это было ложное ощущение, вызванное движением тумана.
Не знаю, сколько таких «этажей» осталось позади, но никак не меньше пяти или шести, поэтому я остановила агента, прежде чем он успел подняться на следующий.
— Сколько еще? — спросила я.
— Осталось совсем немного, — ответил он. — Но, уверяю вас, отсюда открывается такой замечательный вид, что вы не пожалеете.
— Знаю, — сказала я. — Не волнуйтесь, я вовсе не собиралась развернуться и уйти. Просто я подумала, что должна спросить.
Мы поднялись по оставшимся лестницам в тишине. То есть, мы не разговаривали. Агент, идя впереди нас, бормотал что-то себе под нос и непрерывно чесался. Звук ногтей, скребущих по коже, не прекращался. Наконец, туман остался внизу. Мы могли видеть. Конечно, внизу мы не могли разглядеть ничего, кроме тумана, но все же. Небо над нашими головами было бледно-голубое, холодное. Конструкция, по которой мы взбирались наверх… что ж, мы не знали, как высоко еще она поднимается, потому что видна была только нижняя часть следующей платформы.
