– Гая, пойдем отсюда, – заныла она, стараясь, чтобы голос звучал испуганно и жалобно. – Пойдем, ну его, этот дом. Я мертвецов боюсь, у них всегда такие лица страшные…
Гайка схватила идею на лету.
– Почему же страшные, Варенька? Наоборот, спокойные такие лица, тихие. Правда же?
И она вскинула на тетку честные, наивные глаза.
Та сплюнула в горсть ореховую скорлупу и задумчиво пожевала губами.
– Не-е, Томка-то страшная была! Скалилась мордой, в морге хотели ей морду выправить, да ниче поделать не могли. Во как!
И лицо толстухи скорчилось в гримасе, так похожей на те, которые Варя уже видела дважды, что она невольно вздрогнула.
– Ох, прости господи, – закрестилась тетка. – Нельзя же на себе показывать!
И громко зашептала:
– Вот че, девки, Томку бог наказал! Она здоровая была как бык, а откинулась в одночасье. За грехи это ей! Богатства наворовала, вон какой дом отгрохала на месте своей избы, в эти ее салоны проститутки мужиков заманивали, и сама она проституткой была, вот че! Прости, господи, душу ее грешную…
– А вы не видели здесь женщину, такую пожилую, прихрамывает слегка. В шляпе такой прозрачной? – осторожно спросила Варя.
– Старух-то тут много ходит, церква рядом, вон там, на горке. Может, и была, а кто она вам?
– Это преподавательница наша, – зачастила Гайка. – Она тоже дома интересные рисует. Она нам задание-то и дала!
Дальше Гайка, как Штирлиц, заметала следы. Сначала горько сетовала на то, что им не удастся отличиться, зарисовав такой красивый дом, потом ловко свернула на трудности учебы, потом на трудности жизни вообще, вызвала у тетки горячее сочувствие и рассталась с ней почти подружками. Тетка даже всучила им на прощание по кедровой шишке.
Уже уходя, Варя поймала неодобрительный взгляд толстухи, брошенный на кучку бумажного мусора возле ограды особняка. Это было то, во что Персик превратил бумажный стаканчик из-под мороженого. Она вернулась и, присев на корточки, стала тщательно выбирать обрывки из травы. Какой-то небольшой красный предмет попался ей под руку. Когда она пригляделась, у нее гулко забилось сердце и ослабли ноги. Это была пластмассовая божья коровка на обрывке зеленого стебелька…
– Она здесь была! – шепотом твердила Варя, когда они с Гайкой поспешно уходили с тихой Бакунинской улицы. Она все время оглядывалась, жуткая старуха чудилась ей за каждым кустом, за каждым забором. Гайка тоже побледнела и испуганно озиралась по сторонам. Только Персик беззаботно носился вокруг них, все обнюхивал и переругивался с окрестными собаками, сидевшими во дворах на цепи.
