– Алкоголь! – авторитетно сказала Гайка. – Жених наверняка на свадьбе напился, а алкоголь изменяет чувствительность организма ко многим препаратам.
– Ну да, наверняка, – согласилась Варя.
– А они что, не чувствуют, что им что-то вкалывают? – скептически прищурилась Гайка.
– Ну, ощущение наверняка мимолетное, они ничего не успевают понять. Помню, Сливков слегка дернулся, когда эта тетка на него навалилась. И наверняка у профессионалов существуют какие-то приемы, чтобы ослабить ощущение, отвлечь…
– У киллеров-профессионалов? – уточнила Гайка. – Слушай, мне как-то не верится, что старушка может быть киллером.
– Да не старушка она, сильная тетка. Так перла по городу, я за ней еле успевала. Тут другое интересно: что это за яд такой? Почему у них эта жуткая улыбка на лице? Может, этот яд вызывает приступ веселья? Такого, знаешь, зловещего?
– Вау! – вдруг заорала Гайка так громко и неожиданно, что Варя вздрогнула и подпрыгнула на стуле, а Персик встрепенулся и озадаченно гавкнул.
– Ты чего? – растерянно спросила Варя.
– Вспомнила! Вот чесалось в мозгу, а вспомнить никак не могла. Как же это?.. Шас-щас-щас! Сердоликус… нет, сардиникус… нет! А, вот – сардоникус! Сардоникус! Сардоникус рисус! Или рисус сардоникус – как-то так.
– Что это – рисус сардоникус? – осторожно спросила Варя. Она вспомнила расхожее мнение, что психиатры порой очень напоминают своих пациентов. Может, и будущие психиатры тоже?
– К нам в больницу, – возбужденно затрещала Гайка, – однажды мужика привезли. Он от столбняка умирал. Так вот, у него лицо тоже так свело, как будто он улыбается жутко. Мне потом Глеб Борисович, доктор наш, объяснил, что так действует столбнячный токсин. Происходит паралич лицевых мышц. Эту гримасу называют «рисус сардоникус» – сардоническая усмешка. Она является характерным признаком поражения столбнячным токсином.
– Ох ты! – Варя тоже пришла в возбуждение. – Значит, столбняк! Завтра же надо сбегать в научку и почитать об этом. И в Сети посмотреть!
– Но что это нам дает? – спросила Гайка. И сама себе ответила: – Ничего!..
– Ошибаешься, Ватсон! – возразила Варя. – Это след! Понимаешь, это след! Если для убийства используется бактериальный токсин, то… Это не крысиный яд, его в магазине не купишь. И на коленке тоже не сделаешь. Нужна лаборатория, сложное оборудование, термостаты, автоклавы, микроскопы и еще куча всего. А если бактерии патогенные, то еще сложнее. Особо устроенная вентиляция, ультрафиолетовые лампы, не знаю, что еще… Таких лабораторий очень мало, у них особый статус, и я не знаю, есть ли у нас в городе такие.
