В кухне горел свет и вкусно пахло кофе, Гайка гремела чашками и делала вид, что не замечает их горящих лиц.
– Давайте уже садиться, – скомандовала она. – А то Слава никогда не начнет рассказывать. Я уже просто лопаюсь от нетерпения!
Персик устроился посреди кухни, чтобы быть в центре событий. А поскольку Гайка, бегающая от стола к плите, на него то и дело натыкалась, он оказался еще и в центре внимания, чему был очень доволен.
Пока двигали стулья, рассаживались, устраивались, Варя старалась справиться с сумбуром у себя в голове и настроиться на разговор.
Гайка с треском разодрала целлофан, в который была упакована конфетная коробка, и скомандовала:
– Кофе пьем с конфетками! В холодильнике есть тортик, но его оставим к чаю. Слава! Ну начинай уже!
– Эх, а я бы тортика съел! – поддразнил ее Стас.
– Слава!!! – Гайка скорчила такую зверскую гримасу, что Тимаков сделал испуганное лицо и поднял вверх руки.
– Сдаюсь! – Он потер лоб ладонью и вздохнул. – С чего начать-то?
– С начала!!!
Варя сперва слушала рассеянно, занятая своими мыслями, но постепенно рассказ Стаса захватил ее, и перед ней стала разворачиваться история жестокости и злодейства, в которую она волею судьбы была втянута.
…Все началось пятнадцать лет назад, когда молодой, подающий надежды Вадим Геннадьевич Зольников поступил в аспирантуру к профессору Константину Андреевичу Сверкунову.
Профессор был яркой, увлекающейся личностью. Помимо официальной научной работы он занимался тем, что сам называл научными забавами.
Профессор увлекался генной инженерией, и все было бы хорошо, займись он выведением роз с запахом чеснока или картошки со вкусом банана, но, к своему несчастью и к несчастью многих других людей, своей научной игрушкой профессор почему-то выбрал болезнетворную бактерию – столбнячную палочку. Он изменял ее методами генной инженерии, придавал ей новые свойства и неожиданно для себя вывел новую бактерию, которая была во много раз опаснее своей прародительницы.
Зольников был в курсе увлечений Сверкунова. Профессор симпатизировал молодому аспиранту, делился с ним своими замыслами и идеями, доверял ему. Именно Зольникову он поручил уничтожить новый штамм столбнячной палочки и все протоколы опытов по его выведению, когда убедился, насколько он опасен. У самого чудака-профессора рука не поднималась уничтожить свое детище.
Сейчас уже не узнать, каков был замысел Зольникова, но он сохранил культуру бактерии, заморозив ее в жидком азоте, а протоколы унес к себе домой. Сейчас он утверждает, что ничего плохого не желал, просто жаль было уничтожать результаты блестящего эксперимента.
