Голоса в кустах смолкли - парни, надо думать, уснули. Лягушки удерживали свое fortissimo, вода вскипала от их страстных тел. Все демографические проблемы они решали здесь, прямо в озере. Ты находилась где-то в пути. То ли за старым станционным зданием, то ли у лесопилки. В какой-то миг я даже забыл, как тебя звать, такое все было зеленое и пьянящее. Лишь когда над озером из пухового облака вынырнули два планера, вспомнил. Давно могла появиться. Я набрал немного щавеля - еще не перерос. Теперь мне чудилось, будто я сам поквакиваю - в ушах шумело. Гатер ревел как бешеный. С востока приближалась сердитая темная тучка. Оба планера стремительно метнулись в сторону и скрылись из моего поля зрения. По всей вероятности, укрылись в своем гнездышке на крутом берегу Немана. Я улыбнулся. Интересно, там, в лазурной выси, слышно это кваканье? Если да, то ему внемлет и сам Господь Бог с ангелами.
Тем временем я различил звуки другого оркестра - пока что очень далеко. Или то были отзвуки вчерашнего исполнения, только отразившиеся от этого дня? Кто тут разберет! Кого-то хоронили, вот что.
Оркестр приближался очень медленно. А ты, с узелком в руке, шла по пыльной улице - Гродненской или Сейнской. По немощеной, ухабистой улице. Но непременно шла. Вот ударили тарелки! Кого-то провожали в этот душный день. Когда я начал отличать звуки духового оркестра от лягушачьей симфонии, духовые умолкли. Сделают передышку и снова грянут. Так положено. Долго ждать не пришлось: они заиграли в тот самый миг, когда на том берегу озера я увидел тебя - в тени ельника ты стояла в желтом сарафане и издалека глядела на меня. Внезапно духовые грянули так оглушительно, что смолкли все лягушки. Даже не верилось — неужели?
Из-за поворота улицы выплыл разубранный цветами грузовик с откинутыми бортами. За ним шли люди, похожие на больших черных жуков. В воздухе реяло густое марево, и моментами казалось, будто процессия застыла на месте. Протяжно завыла сирена лесопилки — там был такой обычай почитания усопшего. Затем - глухое безмолвие. Ни оркестра, ни лягушек. Не знаю, стрекотали или нет кузнечики — я их не слышал. Ты приблизилась тоже бесшумно, молча присела рядом. На виске билась голубая жилка, я отвернулся. Взял фляжку и поднес к губам - что принесла? Ага, вино. Хорошо, что вино. Ты молчала.
Безмолвствовали и лягушки, хотя этого человека, видимо, уже предали земле. Они молчали и тогда, когда мы с тобой направились к Неману - ты во что бы то ни стало желала показать, как можешь проплыть семь метров по течению. Почему они молчат? — неожиданно спросила ты. Я пожал плечами и отвинтил крышку фляги. — От глупости, — сказал я и завинтил крышку.
