Больше я не видел ее, чибисенок. Только, прошу тебя, не выискивай тут никаких аллегорий или чего-то еще. Лиса - она и есть лиса, больше ничего.
Год спустя меня разыскал тот самый парапсихолог. Ты был прав, - тихим голосом произнес он, - она настоящая Лиса. Знаешь, где она сейчас? В психлечебнице зоопарка. А дети? - чуть было не сорвалось с языка, но он опередил меня: - Лисятки в специнтернате, потом поступят в военное училище. Ты хотел бы... навестить ее? - спросил он. Я отрицательно помотал головой, а ученый почему-то обрадовался. - Вот и хорошо! Я знал, ты человек твердый. Видишь ли, мы с ней ведем совместную исследовательскую работу... Вот что, буду откровенен: мы и живем вместе... понимаешь?
Лис! Совсем недавно я узнал: моя жена Лисица заласкала его насмерть. Ну, опустим подробности, они тебе ни к чему! Потом ее застрелили и набили чучело. Сходи, если хочешь, я покажу тебе. Не хочешь? Ну и ладно. Я и сам ни разу туда не ходил - зачем? Туда водили ее детишек с экскурсией. A-а, чуть не забыл: рядом с ней - чучело того самого ученого, парапсихолога. Говорят, совсем как живой.
Вот и все. Повторяю: не ищи тут никакой морали и переносного смысла. Это не легенда, не предание. Все было так, как я рассказываю. Это - из жизни. И лишь чуточку - из смерти. Не веришь? Это же обыкновенная мрачная и, если подумать, вовсе не такая редкая история... Спишь, птенчик? Ну, спи, спи.
1994
Из жизни людей и лягушек
...а однажды - лето уже назаривало свою чернику да малину - примерно с четверть века назад мы возвращались из ночного похода. Шли вдвоем, на рассвете. Устроились на берегу озера Дайлиде в орешнике, в высокой траве, и прикорнули - ты, притулившись к смолистому еловому стволу, я навзничь на колкой осоке. Так нас и застигло утро: свет, птичий гомон, болтовня снарядившихся по ягоды женщин, мальчишки в поисках луков и удилищ.
Мы спали после долгой ночи нашего похода, голоса доносились как бы из потустороннего мира, из-за невидимой преграды. Они ничуть не мешали нам, скорее умиротворяли: мол, все путем, вы здесь не одни, не бойтесь. Действительно, бояться было нечего, но стоило солнцу слегка согреть наш берег и мелководье, как начался концерт. Ты приоткрыла свой голубой, как блеклая фиалка, глаз, бросила на меня сонный взор и спросила: уже идем? Нет, покачал я головой, куда? Концерт еще только начинается, а мы заняли самые лучшие места, лежи. Но ведь он будет тянуться до вечера, - раздраженно бросила ты, - а темнеет сам знаешь когда. Чуть не в полночь! И то не как следует. Все ты знала, хитрая была уже тогда, истинное дитя природы в тренировочных брюках и желтом свитере.
