— Разрешите? — Он протиснулся мимо Волкогонова и, придвинув стул, на котором раньше сидела Колина мама, опустился на него, закинув ногу на ногу. — Итак, приступим.
Дальше пошли стандартные вопросы: «Имя, фамилия, возраст, место учебы». Крушинин, не поднимая носа от листочка в папке, делал пометки и изредка бросал взгляд на Жука. Мальчик ему явно был не слишком интересен, но работа есть работа.
— А как ты себя чувствуешь последнее время? Жалобы есть?
— Нет.
— Хорошо. А настроение как? Подавленность? Сонливость? Повышенная раздражительность?
— Нет.
«Это ты вызываешь повышенную раздражительность», — угрюмо подумал Роман, внимательно наблюдая за психологом. Тот продолжал зачитывать список вопросов, делать пометки и, похоже, спешил со всем этим покончить. Врач называется.
— Ты не нервничай, — похлопал Крушинин Жука по загипсованной руке, от чего мальчишка дернулся. — Это обычные вопросы. Их всем сложным… в смысле, с кем несчастный случай произошел, задают. Последнее время проблем с подростками стало больше, так что приходится реагировать. У нас недавно один полковник из Москвы лекцию читал… — Лошадиное лицо психолога повернулось к Колиным родителям. — … про разные группы, которых очень много развелось в соцсетях. Так он сказал, что за детьми нужно тщательно следить. Если заметили неладное — сразу связывайтесь с полицией, психологами: они над этим вопросом активно работают и смогут помочь. Предупредить…
— Нам это ни к чему, — перебила Марина Владимировна, и в ее голосе послышались металлические нотки.
«Ого, а мама у Жука не только слезы лить умеет».
— Коля просто хотел котенка спасти и поскользнулся. Только его там не было, котенка. Но он храбрый и честный! И это… Ни в каких странных группах он не состоит. И в семье у нас все хорошо! Даже лучше, чем у некоторых!
— Ну и прекрасно, — с преувеличенной фальшивой радостью кивнул психолог, захлопывая папку. — Тогда с вопросами покончено.
Он пружинисто подскочил со стула, быстро распрощался и вышел из палаты. Когда дверь закрылась, все вздохнули с облегчением.
— Бюрократ какой-то, — угрюмо буркнул Петр Алексеевич и повернулся к жене: — А ты зачем ему про кота сказала?
Марина Владимировна зарделась, и Роман понял, от кого у Жука способность так густо краснеть.
— Не знаю. А чего он начал намекать, что Коля… что… Ты же слышал!
— Ладно, ладно. — Жучков-старший глянул на часы: — Приемное время заканчивается, пора собираться.
Марина Владимировна засуетилась, залепетала что-то про суп, про то, что надо будет завтра свежий сварить и сыну принести, а в конце своей тирады добавила, целуя Колю в забинтованный лоб:
