— Наблюдать за эхограммой! — приказал Чигринов.
Бумажная лента ползла через валик, и самописец наносил черную изломанную линию. Глубина убывала.
Чигринов озабоченно смотрел на освещенную палубу, где боцман с матросами наращивал запасной буксирный трос. Среди матросов на палубе был и Славка. «Нет, он все же молодец, — подумал капитан. — Действует, как положено матросу».
Все эти дни, как только Славка появился на «Посейдоне», Алексея Петровича мучило сознание, что сын намеренно не откликается на его попытки сближения. Несостоявшийся разговор в каюте показал, что с ним будет трудно найти общий язык. Вспомнились слова Григория: «А за что он тебя должен любить? Ты два года как ушел от них». Мучило и то, что в отношениях с Анной вкралась какая-то неловкость, какой-то холодок, стало почему-то стыдно встречаться с ней, зная, что здесь, на судне, находится сын. Она это почувствовала и отдалилась...
— Алексей Петрович, РДО. — Радист подал телеграмму.
Чигринов прочитал:
«Аварийная тчк с/б «Посейдон» тчк Чигринову тчк Три пункта тчк Обязываю обеспечить спасение капитана Щербаня члена экипажа «Кайры» Корольковой зпт оказать необходимую медпомощь тчк Обязываю принять все меры спасения судна зпт взять на буксир доставить порт тчк Обязываю каждый час информировать ходе спасательных работ тчк Иванников тчк».
Чигринов усмехнулся: «Обязываю, обязываю, обязываю». Если что случится, эта радиограмма — документ. В командах сегодня недостатка не будет. Как можно командовать за сотни миль от событий, давать какие-то указания! Ведь это просто видимость участия, видимость работы. Все это, как говорится, на пожарный случай. Спасут — эаслуга начальства, не спасут — вина капитана. Радиограммы, как документы, потом лягут на стол следственной комиссии.
Полчаса назад он доложил на берег, что спас команду «Кайры» и что капитан Щербань с буфетчицей остались на гибнущем судне. Теперь его обязывают спасти их. Будто он этого не знает без Иванникова!
Чигринов перевел глаза на море. Его беспокоило наступившее затишье. По опыту он знал, что такое спокойствие опасно — море готовится к решительной атаке. Хорошо еще циклон где-то заблудился и пока не настиг их. Надо до него успеть снять капитана Щербаня с судна. «Вот тоже герой нашелся! — с иронией подумал Чигринов. — Восстановил старые капитанские традиции, вспомнил архаическую романтику. Идиотизм какой-то!»
Как умудрился Щербань посадить судно на мель? Судя по карте, он хотел сократить путь. Но ведь это вопиющая безграмотность. Как он мог допустить? Что-то тут не так. Не полез бы он, закрыв глаза, на эти камни. Что-то заставило его это сделать. Но что? И старпом его мнется, не договаривает. Видимо, боится ненароком усугубить вину капитана.
