— …и лечить раненых из оппозиции тоже, — говорил я в микрофон.
Солнце слепило, и я думал, что не слышал о раненых ваххабитах, которых выхаживали бы в нашей больнице. О пленных тоже не слышал.
На заднем дворе, усеянном нечистотами, пулями из кассетных бомб, неразорвавшимися кассетами и гильзами, стояло дерево — вернее, ободранный остаток ствола с несколькими ветками. Труп толстячка в синем костюме убрали. На одной из ветвей дерева и подвесили зарезанного барана. Солдат умело свежевал его.
— На ужин будем печень есть, — сказал Шамсуддин.
Печенки на ужин мы не получили — баран оказался болен эхинококкозом. Это паразитарная болезнь, при которой могут быть поражены разные органы — глаза, мышцы, часто и печень, легкие. Деликатес, а баранья печень в Средней Азии — это деликатес, был напичкан круглыми образованиями разной величины. На ужин отварили мясо.
Работы для меня не было. Раис и Шамсуддин днем устроили врачебный прием — выстроилась целая очередь солдат. Вечером привезли нескольких раненых, но все равно обходились без меня, кололи новокаин и резали, перевязывали. Я оказался наблюдателем.
За ужином у нас был гость — худой тип в штатском, он представился замполитом. Спирт был давно выпит, но оказалось, что на втором этаже в штабе можно разжиться «чертом» — лимонадной эссенцией крепостью градусов семьдесят.
Шамсуддин сказал мне, что Раис ходил по просьбе замполита осматривать девочку-подростка, которую прятали в одной из дальних комнат со стороны, где жили солдаты. Вроде девочку замполит держал для собственных нужд, проще говоря — насиловал ее, и в результате сильно травмировал.
Замполит пил лимонадную эссенцию, ел баранину и говорил, что все мы герои, как во время Гражданской войны, что он напишет бумагу, чтобы нам дали медали, а когда война закончится, обязательно будет издана книга, где все герои будут упомянуты.
— Против басмачей воюем! Как тогда!
Я не пошел спасать девочку. Мне это даже не пришло в голову.
Наутро вертолет не прилетел. В обед его тоже не было.
В середине дня я стоял в вестибюле, когда мимо проволокли молодого таджика в чапане — ватном халате. Его били прикладами и грубо тащили наверх в штаб.
— «Вовчика» поймали.
Допрос продолжался несколько минут, и по той же лестнице, но уже вниз, снова потащили парня в синем халате. Он хватался руками за перила и кричал. Все вышли на задний двор. Я стоял среди солдат и слушал. Ближе всего ко мне стояли двое — длинноногий, который днями убивался по погибшему пулеметчику, у него оказалось европейское лицо, и еще один, постарше, похожий на узбека.
