Зураб выехал на проспект, почти безлюдный в этот час, — не было и восьми. У нового здания Дома техники Хидурели заметил инспектора Мигриаули. Остановил машину, окликнул:
— Здравствуйте, батоно Джуаншер! Садитесь, подвезу…
Мигриаули, поколебавшись, открыл дверцу, сел рядом с Хидурели.
— В управление?
— Да, конечно.
Мигриаули непроизвольно задержал взгляд на лице Хидурели, подумав: «Благообразное, с темными глазами, высоким лбом, аккуратным прямым носом, оно кажется благородным, а выражение такое, что вот-вот кинется на противника и разорвет!»
— Как идут дела? Выполняете план по арестам? — улыбнувшись, поинтересовался Хидурели. — Непонятный вы народ, работники милиции! Ловите и ловите людей, осуждаете, сажаете, неужели не жаль человека, которого отправляете в тюрьму? — Последние слова Хидурели произнес серьезно.
— А как вы согласуете жалость с желанием покончить с преступлениями, избавить вас от грабителей и убийц?
— Да, верно, мы хотим, чтоб их не было, но вы-то, — Хидурели снова перешел на полушутливый тон, — вы-то без дела останетесь, без куска хлеба!
— О, лишь бы настал день, когда их не станет! О нас не тревожьтесь.
— Ну, а если серьезно, много ли у нас преступающих закон?
— И много, и мало.
— Ответ достойный софиста.
— Каждое преступление свидетельствует о несовершенстве и социальной жизни, и нашей работы.
— Следовательно, плохи ваши дела! Надежды на уменьшение преступлений нет.
— Между тем даже один преступный случай — сигнал для острой тревоги.
— Преступления совершают люди, потерявшие место в жизни, — бездомные, бездельные, неприкаянные, я убежден в этом, — изрек Хидурели.
— Представьте, не чураются преступных действий и те, что имеют и кров, и семью и благоденствуют.
— Да, рушится порядок, конец света грядет, — сокрушенно изрек Зураб и такую скорбь изобразил на лице, словно все бремя мира нес на себе.
— У вас все в порядке? — невольно спросил Мигриаули. — Не случилась ли новая беда?
— Эх, лучше не спрашивайте, нечему мне радоваться…
Мигриаули исподтишка посмотрел на Хидурели. Странное производил он впечатление. Непроницаемо темные глаза не вязались с неестественно белыми зубами, контраст раздражал и вызывал недоверие и к его улыбке, и вообще к нему самому. В который раз видит его — всегда одет со вкусом, элегантно, даже изысканно, подтянут, улыбчив, доброжелательно вежлив, но чем-то отталкивает, фальшь есть в нем, нет, не располагает он к доверию. Не прост Хидурели, совсем не прост. Что заставило его у ресторана подойти к Мигриаули? Зачем он намекал на участие в преступлении работников ресторана? Что у него за отношения с Бадур? Если тривиальная связь, почему он рванулся от них, едва завидев ее? Правда, извинился, когда пришел в милицию сообщить, что его грозятся убить, но ведь и тогда не объяснил, почему оставил их так внезапно! Что его спугнуло? Вполне возможно, что он или оба они с Бадур знают о том случае нечто и пытаются скрыть. Коварный он человек. В душу к такому не проникнешь…
