Молчаливо сидя рядом с мужем, Филлис прижалась щекой к его плечу. Через какое-то время она тихо сказала:
— Майк, я, наверное, никогда не забуду, как ты шел прямо на него, а он все отступал, угрожая убить тебя. Почему он этого не сделал?
Шейн усмехнулся.
— Да потому, что он этого хотел не больше, чем я. Он знал, что выстрелом кончит игру, а она только началась.
Они помолчали, потом Филлис вздохнула:
— Кажется, это именно из таких дел, по которым ты сходишь с ума, не так ли?
— Да, это делается интересным, — признал Шейн. — Люблю распутывать подобные штучки именно так. Когда я на прыжок впереди противника.
— Я имею в виду опасность, — сказала Филлис, — постоянную угрозу смерти, поединок с кошмарными силами зла. Вот что ты действительно любишь, Майкл Шейн.
Она отодвинулась от него.
Он помолчал.
— Я никогда не пытался выразить это словами. Может быть, ты и права. — Голос его стал твердым. — Мне очень жаль, что тебе это не по вкусу, но ты знала о моем бизнесе еще до того, как мы познакомились.
— Да разве я хнычу? — сказала Филлис. Она достала из кармана две сигареты, раскурила обе и одну сунула ему в зубы. — Но, понимаешь, уж очень приятно быть твоей женой. И я не отказалась бы продлить это хоть на недельку-другую.
— Но жил же я много лет до того, как ты начала обо мне заботиться! Радуйся, что я не улетаю на бомбардировщике и не уплываю на подводной лодке. Прихватить пару гангстеров пока что безопаснее, чем сражаться с нацистами.
— Это совсем другое дело…
— Да как тебе сказать. Умирать вообще не сладко. И, пожалуй, все равно от чего — от вражеского пулемета или от револьвера в лапах убийцы. Уж как повезет.
— О, я знаю, — Филлис опять прижалась к нему, — смерть кажется такой далекой! Это святотатство говорить о ней в такую ночь.
Эта же мысль только что пришла в голову и Шейну, но несколько в ином аспекте. Он молча вел машину.
Проехав плотину, они свернули на юг. Еще несколько минут езды, и Шейн затормозил у ресторана «Дунай» — неприметного приземистого здания, обращенного фасадом к морю. Машин на стоянке почти не было.
— Война практически погребла все надежды Отто, — говорил Шейн, когда они вышли из машины. — Ему не повезло. Он родился не на той стороне Атлантики.
— Но это же вздор! — возмутилась Филлис. — Разве он не американский гражданин?
— Гражданство ему предоставлено, но все-таки для многих из тех, кто мыслит газетными штампами, он остался немцем.
Майкл провел Филлис через вход и вручил свою шляпу солидной фрау, сидевшей у вешалки. Высокий человек встречал их у входа в зал. Длинное лошадиное лицо его освещалось добрыми и печальными глазами. Он был весь в черном, на руке висела салфетка.
