— Да, да, это Майкл. Ладно, согласен, я приеду, хотя и не знаю, чем смогу быть полезен.
Он со вздохом повесил трубку, и Филлис с живостью схватила его за руку.
— Что случилось, Майкл? Ты поедешь? В такой дождь?
Майкл осторожно освободился, включил свет и улыбнулся молодой женщине.
— Ничего особенного, мой ангел, мистер Пэйнтер не выносит, когда другие спят, а ему приходится работать.
Он откинул одеяло и, зевая, пошел закрывать окно. Прежде чем начать одеваться, он взял с ночного столика хрустальный графин и налил себе коньяку. Потом закурил сигарету и исчез в ванной комнате.
Была глубокая ночь, двадцать одна минута третьего.
Десять минут спустя Майкл Шейн уже мчался по шоссе в Майами-Бич.
Свет фар чьей-то машины сзади прорезал наплывавший с берега туман. Полицейская машина шла на обгон, а потом замедлила ход, чтобы не терять его из виду. Она свернула на маленькую улицу, притормозила и въехала в ворота. Шейн последовал за ней, протискиваясь между полудюжиной полицейских машин и санитарным автомобилем. Затем остановился перед большой, ярко освещенной виллой. Стоявший у двери агент, увидев Шейна, проворчал:
— Входите быстрее. Начальник ждет вас.
Инспекторы и агенты наводнили вестибюль. Они враждебно взглянули на Шейна, а один из них повел его вверх по лестнице, откуда доносились крики женщины, заглушавшие тихие голоса полицейских.
Шейн с мрачным лицом молча поднимался по лестнице. По коридору первого этажа агент вел очень бледного молодого человека в смокинге.
Перед одной дверью толпились инспекторы в штатском. Шейн приветствовал их, но они, не отвечая на приветствие, расступились, давая ему возможность пройти в комнату.
В большой, роскошно обставленной комнате Шейн увидел распростертого на ковре мужчину. Это был Джон Дарнелл! На совсем еще юном лице Джона застыла улыбка, и если бы не маленькая круглая дырочка во лбу, то вряд ли кто мог бы подумать, что этот человек мертв.
Инспектор подтолкнул Шейна к группе мужчин, стоявших возле огромной кровати с колонками, и Майкл увидел обнаженное тело Леоры Трип, шея которой была затянута голубой шелковой ночной рубашкой.
Эта женщина и в смерти сохранила свой кроткий облик. Глаза ее были открыты, и в них не было ни удивления, ни страха, ни жалобы.
Шейн долго смотрел на нее, потом поднял глаза на Питера Пэйнтера.
— С какой целью вы вытащили меня из постели и показали это?
Сзади кто-то фыркнул, а Пэйнтер проворчал:
— Я хотел видеть вашу реакцию на этот спектакль, вами же организованный.
