— Какой ты стал… внушительный! Монументальный!
Она никогда не боялась громких слов.
В Свердловске шел холодный дождь. Голев мучительно старался найти что-нибудь хорошее в городе своей любимой, но не мог — серо-коричневая, шинельного цвета, грязь, унылые, как документальные фильмы, дома, и вода из-под крана пахла несвежим бельем.
Танькин папа, Михал Степанович, с виду простой, как картошка, принял «зятя» радостно, немного потом помрачнев оттого, что Голев не стал с ним «культурно отдыхать». Зато мать умилялась и всплакивала вполне традиционно, хотя никаких решающих фраз Голев пока что не произнес.
Танька гордилась, подталкивала Голева локтем, прижималась к нему веснушчатой щекой. Через день он сделал предложение. Танька прыгала до потолка, как в детстве с новой куклой, но попросила отсрочки — ей осталось два года учиться. Голев вернулся в Крым, поступил на рабфак в Симферополе.
Опять начались письменные отношения — звонить было дорого, а Силиконовую долину пока еще даже не сдали в аренду, так что до Интернета оставалось несколько лет. Голев писал подробные старательные письма, а Танькины становились все короче и легкомысленнее, так что он начал волноваться.
— Смотри, чтоб не сбежала Конопушка твоя, — заметила как-то мама Юля.
Летом Танька приехала и повела Голева знакомиться с тетей Луэллой. Мать предупреждала, что знакомство будет не из самых приятных в его жизни, но, как ни странно, жених очень понравился Луэлле Ивановне, и она сказала:
— Что ж, Таня, когда вы поженитесь, я разменяю квартиру и подарю вам на свадьбу комнату.
Квартира на Большой Морской оказалась роскошная — третий этаж, телефон, высокие потолки, лепнина, огромный балкон… Не то что голевская конурка в Остряках.
— Моя мама — Юлия Борисовна, она с вами работает, — вякнул Голев на прощание.
— Я в курсе, детка, — кисло улыбнулась Луэлла Ивановна, — но это не играет никакой роли! Мухи — отдельно, котлеты — отдельно.
— Интересно, кого она считает котлетой — меня или маму? — спросил Голев у Таньки по дороге в Балаклаву. Танька хохотала.
Осенью выяснилось, что свадьбу придется ускорить — недоучившаяся невеста оказалась на третьем месяце.
Луэлла сдержала обещание и вручила юной семье ключи от собственной комнаты в «двушке» на улице Руднева. Вторая комната, незначительно меньшей площади, была закрыта на громадный замок — хозяин, как объяснила Луэлла, уехал на три года в Алжир. Так что им никто не мешал.
Голев делил жизнь между беременной женой, ночным приработком и вечерним изучением океанологии, которая чем дальше, тем больше казалась ему абсолютно вымученной наукой. Хотя его дипломная работа под гордым названием «Современный взгляд на гидротермодинамику Мирового океана» вызвал как уважительные кивки оппонентов, так и гордую улыбку научного руководителя.
