— Сколько-сколько тебе надо?! — уже тепленький с утра Полуяхтенко рыгнул от неожиданности. — Сколько?!
Голев повторил.
Директор хохотнул и вытер мокрый лоб какой-то ксерокопией.
— Ты шо, мужик? Ты шо, думаешь, я их рисую?
Потом помрачнел и сказал:
— Ну ладно, дам. Шо, в натуре, помогать надо. Завтра дам.
Уже на выходе окликнул счастливого Голева криком:
— С завтрашнего дня новый проект! Отправляем всех желающих в Надым! Вахтенным методом!
Завтрашнего дня для Полуяхтенко так и не случилось.
«В собственном подъезде, — вкрадчиво рассказывал корреспондент вечерних новостей, — убит двумя выстрелами в голову бизнесмен, близкий к криминальным кругам… — Корреспондент взял паузу, а на экране показывали двоих неподвижных навсегда людей с какими-то растерянными выражениями лиц, — директор фирмы „Надежда“ Никита Полуяхтенко вместе с женой, — еще одна пауза, — Надеждой».
Голев немедленно позвонил Вите Круглянко, но телефон не отвечал, и гудки будто становились длиннее раз от раза.
На похороны пришли вместе с Танькой. Голева смутила торжественная парадность мероприятия: гробы чуть ли не красного дерева, памятники мраморные, с инкрустациями, венки и роскошные букеты, среди которых совершенно затерялись простецкие голевские лилии.
Подошел Круглянко в черной кожаной куртке, в черных очках на носу. Вид у него был какой-то непривычный, почти бандитский.
— Ну вот, стало быть… — заметил Витя, глядя на гробы и облагороженные смертью лица начальников, — все там будем…
Играл живой оркестр, плечистые пацаны несли гробы привычно, как мебель, тут же было телевидение: Голев несколько раз с непривычки пугался черного, пустого взгляда видеокамеры.
2
Витя Круглянко сказал, что биржа закроется, оказывается, мертвый Полуяхтенко задолжал много денег, за что его и… (Витя изобразил из пальцев пистолет и достоверно приложил к виску). Так что все, чем обладали при жизни Полуяхтенко и его жена Надежда, пойдет в счет долга: и коттедж на берегу, и квартира, и новый «Мицубиси паджеро», и помещение офиса вместе с биржей. Сотрудники, то бишь Голев и уборщица, могут, к сожалению, считать себя свободными.
— Слушай, Вить, — аккуратно поинтересовался Голев, — а у него ведь ребенок…
Надежда как-то показывала ему фотографию тучной девочки с жертвенным взглядом и в бархатном синем платье. Девочка сидела на коленях у Деда Мороза, который больше походил на Санта-Клауса или, того пуще, Пер-Ноэля.
— Настюшка, — быстро подтвердил Круглянко и откашлялся. — Настюшку забрали Надины родители. В Ленинхрад.
