— Знаю. Но надо же чем-то заняться? Да и людям развлечение. А то все только и делают, что ждут да боятся. Вообще не понимаю, как мы все с ума не сошли. Вот Башмачников тут про коммунизм гнал и наврал, как всегда. В бога он, видите ли, не верит. Да он в него больше всех нас верит. И больше всех ждет и боится. Коммунисты, они ведь как хотели? Чтобы бог пришел, увидел то, что они уже все построили, обнял и прослезился. И на престол к себе посадил. Детский сад, короче говоря. Я, когда из дома сбежала, тоже все представляла то, что заживу сама по себе, а мама придет в гости и удивится, как у меня все круто устроено. И поймет то, что зря младшую сестру больше любила. А Башмачников знает то, что ни хрена он в итоге не построил да и жил черт знает как, и теперь трясется. Он по сектам-то действительно не по работе ходит. Ничего он тут не вынюхивает, а только жрет и пьет. Устал, наверное, в одиночку бояться.
— А вы зачем ходите? — спросил Митя.
— Да примерно за этим же. А ты, кстати, чем тут занимаешься? На обычного идиота-сектанта вроде не похож. Да и не зовет их сюда ваш Миряков.
— Я что-то вроде личного секретаря.
— Прикольно. Евангелие, значит, пишешь? Про меня не забудь. Пьесы ты, кстати, не пишешь? А то приходи к нам, мы новый материал ищем.
— Прошу прощения. Ольга Константиновна, если не ошибаюсь? — Миряков, оказывается, уже встал из-за стола и теперь нависал над Митей, держась руками за спинку его стула.
— Добрый вечер, Михаил Ильич. — Ольга тоже поднялась. Теперь оба стояли у Мити за спиной, а тот даже не мог вернуться к еде, поскольку Миряков никак не отпускал его стул. Как всегда в таких ситуациях, Митя думал о том, что кто-нибудь смелый и находчивый сразу бы придумал достойный выход: извинившись, стряхнул бы руку со спинки или тоже встал, чтобы поучаствовать в разговоре. Но он никогда не умел быть смелым и находчивым, поэтому продолжал сидеть, сложив на коленях руки с пустой чашкой.
— Простите, что не смог подойти раньше, — извинился Миряков.
— Ничего страшного: у вас очень интересные гости. Но если у вас сейчас есть время, мы могли бы где-нибудь поговорить?
— Конечно. Давайте на улице?
Когда Ольга и Михаил Ильич вышли из кухни, Митя, наконец, смог придвинуться к столу. Есть ему уже не хотелось. Теперь он расстраивался, что его не позвали с собой.
— Надеюсь, после беседы с Митей вы не питаете на мой счет никаких иллюзий? — Проверив, плотно ли закрылась за ними дверь, Миряков остановился на просторном крыльце, из четырех колонн которого до конца света дожили только три.
