— Сомнамбулам требуется свежий воздух, много свежего воздуха, — глубокомысленно заявил преподаватель. — Но ведь мы преподаватели, а не врачи.
Директор с сожалением покачал головой. Такие учащиеся, как Леман, заставляли его постоянно беспокоиться о них и не доставляли удовлетворения преподавательской деятельностью.
* * *
Во время этой беседы объект рассуждений педагогов находился в своей комнате, одолеваемый мрачными думами.
Если бы только ему удалось понять, что именно случилось с ним!
Внизу в столовой, где оставались супруги Снепп, атмосфера успокоилась. Музыкальная шкатулка принялась проигрывать популярные мелодии, и мадам Снепп стала подпевать ей фальцетом.
Господин Снепп с наслаждением размещал наделавшие столько шума марки в большом альбоме, то и дело восклицая:
— Тысяча франков!.. Тысяча франков!.. Но ведь доктор Пранжье разбирается в филателии!
* * *
На следующее утро Линденхэм охватило волнение. Подумать только, грабители забрались в дом супругов Снепп! Но они перерыли только комнату их пансионера, Гюстава Лемана. И грабители не похитили ничего ценного, не тронув ни деньги, ни драгоценности.
Они не похитили ничего, за исключением… самого Гюстава Лемана! Действительно, несчастный юноша пропал. Город был тщательно обыскан, но поиски закончились безрезультатно.
Супруги Снепп не переставали стонать и жаловаться. Тоже совершенно безрезультатно.
Когда приехавшие в Линденхэм следователи из соседнего города допросили директора школы, тот откровенно заявил:
— Гюстав был большим оригиналом. Он просто удрал, в этом невозможно сомневаться.
— Но он не взял с собой деньги! — с удивлением констатировали следователи.
Директор пожал плечами:
— В этом случае он скоро вернется.
Но Гюстав Леман не вернулся.
* * *
В столовой семьи Снепп больше не оставалось ничего приятного, хотя все в ней было таким же, как прежде. Лампа светила ровным круглым огненным язычком, печурка мурлыкала, словно довольный кот. Но музыкальная шкатулка замолчала, и куда-то пропал аромат пирожков с маслом.
Сидевшие за круглым столом супруги пересчитывали толстую пачку банкнот.
— Ах, моя дорогая, — пробормотал господин Снепп, — я надеюсь, что с ним не случилось ничего плохого! Такой приятный юноша…
— Помолчи, пожалуйста, — оборвала его мадам Снепп.
— Он так часто дарил мне марки…
— Теперь ты сам можешь купить их столько, сколько хочешь.
— Я должен был рассказать следователям эту историю с господином Пранжье.
— И лишиться всего этого! — квакнула мегера, указав на стопку банковских билетов.
