Таким образом, Бонапарт выиграл свою последнюю, посмертную кампанию. Возвращение в бывшую столицу империи стало финальным взлетом в карьере человека, вступившего в жизнь сыном мелкого корсиканского землевладельца. В годы юности его скромное происхождение служило причиной нескончаемой «лавины насмешек», обрушивавшихся на него со стороны родовитых соучеников. Его жизнь известна всем и каждому и не перестает вызывать восхищение. Однако не столь широко известен тот факт, что император поднял вместе с собой в головокружительном взлете и всю свою семью.
Ни одна семья не возносилась еще так удивительно высоко. Члены семейства Буонапарте занимали троны Франции, Испании, Неаполя, Тосканы, Рима, Голландии и Вестфалии. Их история притягательна тем, что в ней они выступают кем-то вроде альпинистов, сумевших преодолеть вершины сословных барьеров того времени. Их взлет поверг в ужас старые династические семейства по всей Европе, но одновременно послужил и заманчивым примером для многих молодых и талантливых честолюбцев скромного происхождения. «Большие люди» из Аяччо, о которых во Франции до 1789 года никто и слыхом не слыхал, натолкнулись в этой стране на непреодолимый общественный барьер, стоявший на пути их дальнейшего продвижения. Да и вообще, кому здесь было дело до мелких землевладельцев с их ужасным иноземным акцентом? И все-таки Бонапарты не столько пытались вытеснить «старый режим», сколько хотели вписаться в него.
Карьера Наполеона и вознесение всего его семейства стал возможны благодаря Великой французской революции, которая началась в 1789 году созывом Генеральных штатов королем Людовиком XVI для обсуждения финансового положения страны.[9] Однако вскоре все это вылилось в широкое народное движение за радикальные преобразования, принимавшее все более и более экстремистские формы. К 1792 году конституционная монархия перестала устраивать французов, и они, сместив Людовика, объявили в стране республику. Якобинцам, самым ярым революционерам, поначалу возглавившим республику, не терпелось поскорее покончить с прошлым, которое для них ассоциировалось не только с поставленной вне закона церковью — они даже ввели новый календарь с его странными для слуха названиями месяцев вроде брюмера и вандемьера. Титулы и дворянские привилегии были упразднены еще в самом начале революции, и именоваться аристократом отныне означало тяжкое преступление. Бонапарты сразу поспешили отречься от дворянского звания и превратились в заядлых якобинцев — исключительно из соображений приспособленчества.
