Затем Полине было приказано поселиться вместе с супругом в Турине, где Наполеон назначил Камилло генерал-губернатором недавно созданного «Заальпийского департамента». Полина пришла в бешенство, но не осмелилась перечить своему «Caro fratello» (дорогому брату). Однако захватила с собой еще пуще дрожащего от страха Бланджини.
Она жаловалась, что ее пытаются свести в могилу, заставляя жить в Турине. Полина симулировала припадки и судороги и в конце концов добилась разрешения отправиться на «лечение» в Экс-ле-Бен, после чего наотрез отказалась возвращаться в Турин. Поскольку разгневанный Боргезе отказался выплачивать ей содержание по цивильному листу, а она растранжирила весь свой довольно внушительный личный доход, то волей-неволей была вынуждена пойти на примирение с императором. Несмотря на все беспокойства и то неловкое положение, которое она частенько ставила его, Наполеон тем не менее оставался дружески расположен к «младшей сестренке»: проявлял редкостную снисходительность к ее выходкам и даже увеличивал ее официальное содержание, которое к 1809 году достигло суммы в 1 миллион франков в год, что неизменно позволяло Полине жить на широкую ногу. Она не расставалась с привычкой расширять коллекцию своих драгоценностей: «parure» из кораллов и бриллиантов, «parure» из бразильских рубинов, «parure» из аметистов — это всего лишь часть приобретений, сделанных ею в течение года только у одного ювелира. В благодарность она подыскала Наполеону новую любовницу, свою фрейлину Кристину Гилини. Когда эта юная жительница Пьемонта, пухленькое создание с золотыми волосами, наотрез отказалась от такого предложения, Полина угрозами заставила ее подчиниться. Брат и сестра потом часто шутили о постигшем бедную девушку несчастье.
Довольно часто Полина проявляла поразительное бесчувствие по отношению к представительницам своего пола. Когда ее любимая наперсница Дженни Милло, которой вменялось в обязанности не столько читать княгине вслух, сколько собирать для нее последние сплетни, совершила помолвку с неким джентльменом, безукоризненно благородным, но без гроша в кармане, Полине и в голову не пришло обеспечить ее даже мало-мальски существенным приданым, хотя Дженни отчаянно в нем нуждалась Императору ничего не оставалось, как взять на себя свадебные расходы (ему напомнили, что в 1796 году он квартировал в доме отца невесты). Сей жест несколько пристыдил Полину, и она оплатила часть приданого.
