Соответственно, эрцгерцогиня Мария-Луиза-Леопольдина-Каролина-Лючия Габсбургская, эрцгерцогиня Австрийская и принцесса Венгерская и Богемская оказалась помолвленной с человеком, о котором ее с раннего детства приучили думать как о «корсиканском чудовище». В феврале 1810 года Наполеон послал ей письмо: «Блестящие качества, что отличают вас от всех остальных, исполнили нас желанием служить вам и почитать вас, и мы, соответственно, обратились к вашему отцу императору, умоляя его вверить нам счастье Вашего императорского высочества». Свое послание он закончил так: «Мы уповаем на Господа, что да всегда хранит он вас, моя кузина, под своей благостной и заслуженной вами опекой». И подписался: «Ваш добрый кузен Наполеон».
Мария-Луиза — вскоре ее имя уже произносилось на французский лад — была высокой восемнадцатилетней блондинкой с великолепным бюстом и нежным, словно персик, цветом лица. В письме своей супруге, написанном вскоре после помолвки, Меттерних, великий ценитель юных прелестей, не раз встречавший при дворе Марию-Луизу, замечает: «Скорее некрасива, нежели хороша собой, но обладает на редкость хорошей фигурой; и если накрашена и правильно одета, может произвести впечатление». Однако на это раз он ошибся, предсказав, что «новая императрица придется Парижу по вкусу». С прижизненных портретов на нас смотрит довольно хорошенькое личико, румяное и слегка простоватое, с глазами навыкат, со знаменитой и неприглядной габсбургской губой. Правда, губу придворный художник мог наверняка преувеличить из династических соображений, так как на дагерротипе, снятом в 1847 году незадолго до смерти, эта губа не столь заметна (кстати, там же хорошо видно, что лицо сохранило былую привлекательность). Большинство свидетельств о характере Марии-Луизы принадлежит поклонникам Наполеона, которые не смогли простить ей того, что в их глазах было ни чем иным, как предательством императора. Несомненно, французы почти не обращали на нее внимания во время ее короткого пребывания в роли императрицы, но происходило это по той же причине, что и с ее теткой Марией-Антуанеттой: уж слишком тевтонский был у нее характер. Со своей стороны, она инстинктивно недолюбливала французов, особенно их аристократию, как старую, так и новую. И все-таки Мария-Луиза была более интересной и приметной женщиной, чем о ней принято думать. Судя по всему, она обладала незамысловатым, добродушным и приятным характером, была не слишком умна, но и не глупа, а еще до неловкости застенчива. Она на удивление хорошо писала маслом как портреты, так и пейзажи, много читала, включая большие отрывки из Шатобриана, и была талантливой музыкантшей — пела, играла на рояле и арфе, причем довольно недурно, и любила не только Моцарта, но и, как вся остальная семья, питала страсть к Бетховену. Позже, в Парме, ее подданные прониклись к ней такой преданностью, какая нечасто выпадает на долю правителей. Однако история в целом оказалась жестокой к этой несчастной жертве династических интриг. Мария-Луиза получила едва ли не монастырское воспитание под недреманным оком суровых гувернанток. Ей никогда не позволялось оставаться наедине ни с одним мужчиной, за исключением отца, и для того чтобы в ее присутствии не прозвучало ни одного намека на тайны секса, ей разрешалось иметь четвероногих питомцев только женского пола. Она ни разу не побывала в театре. Ее единственными украшениями были коралловое ожерелье и несколько жемчужин. Единственно дозволенные ей забавы заключались в собачке, попугае, цветах и венских взбитых сливках в придачу к ее знаменитым музыке и живописи. Так что надвигающиеся события стали для нее ужасным потрясением. Все началось в марте 1810 года с бракосочетания по доверенности, на котором будущего супруга представлял ее дядя, эрцгерцог Карл (герой Асперна-Эсслинга). Затем последовал медленный и торжественный отъезд во Францию. По пути ее встретила в Мюнхене Каролина Мюрат, присланная, чтобы сопровождать императрицу дальше. (Не слишком тактичный выбор). На следующий день Мария-Луиза с потрясающей прозорливостью написала в письме отцу: «Королева Неаполитанская поцеловала меня и держалась со мной весьма мило, но я ей не доверяю». Гораздо менее проницательно Каролина доложила Мюрату, что с Марией-Луизой у них не будет никаких проблем.
