"ну, завтра на Войковской, как?" — "нет базара, поеду"
и понял, валить из Москвы надо прямо сейчас,
не зря же он в полночь… ну как соскочить? хрен соскочишь,
"схожу за водярой" — "сиди, вся водяра с собой"
напрягся, бухой, но пасёт, поднимаюсь и — к двери,
"дружок…" слово за слово, нож на столе, он — за ствол,
вульгарная, блять, бытовуха на кухне, по-пьяни,
чуть ниже локтя прострелил, пуля — в кафель, я — в шею ножом,
сцепились, кровища, как псы, кувырком в коридоре,
рублю ему горло, а он не подохнет никак,
блять, Феликс Железный (подумал) служитель закона…
…затих. Я сидел с телефоном в руке и курил,
звонить-не звонить? Это лирика. Опустошенье.
Смотрел на убитого и ни о чём не жалел,
смотрел за окно, снегопад, всё смотрел и курил,
сигарету измазав в крови, она жирно шипела…
…ты теперь — биллион ночей моих,
ты теперь — пунктирная линия,
эстеты, небрежно, о ровности ритма, хуй на них,
положи голову мне на колени, остынем мы,
наиграемся до инсульта в любовь и уют,
сойдём с электрички, нажрёмся с урлой на станции
"Узловая" (в каждой губернии такая есть)
немного безумия — и узловские омоновцы нас забьют,
инструментом, как водится, шанцевым,
как забили сапёрными лопатками в Череповце
Витька Разуваева, помнишь, Алёнку Рыжую
со шрамом от окурка на конопатом лице,
от Витьки тогда родила… Ненавижу
пишущих от чесоточной скуки, с дивана так,
без того даже, чтобы "Я" расстегнуть как ширинку,
глотая ударные, вместо "хуя" (кокетничают) "fuсk'
но уж если подложил за голенище финку,
хотя бы в чернила её обмакни,
и даже за это подвернёт тебе девка красивая…
…а мы, ненаглядная, наконец-то остались одни,
погромче кричи, я ж тебя как бы насилую
Недоносок истории, чести обманутый муж,
через десять минут наша жизнь станет средневековой,
сочиняй про дуняш, как Тургенев, обкушавшись груш
липко-горько-медовых,
полуподпол, плевок философией маме в глаза,
акапелла (крушение печени) марш лесбиянок,
бормочи же, святой генерал, отчего же нельзя
окропить (обоссать) васильковые ваши поляны,
освятить кашлем с кровью оплаченный глянец страниц
из журнала, куда надрочили (смущаясь) поэты,
и поэзия — с хуем, но, чёрт побери, без яиц,
через десять минут грянет бабье безвкусие, лето,
рифмоплёт сгинет евнухом в блядском гареме жэжэ,
мера времени — секс, ускоренье оральных соитий,
в синих чайничках русь — неживая арбатская гжель,
неужели, сопрано, ты в жэке звалась "дядей Витей",
абортарий мечты, колумбарий героев вины,
через десять минут "Капитал" перепишут арабы,
