ты ждёшь, и равен году час",
ложилась спать как прежде с краю,
тушила свет, включала газ,
не для того, чтоб задохнуться,
чтоб где-нибудь огонь горел,
и проливала кофе в блюдце,
и вместе с мужем мир старел,
и проходила боль, и правда -
с ума от горя и невзгод,
день жизни чем-то был оправдан,
жила и ела бутерброд.
Вырывалось и билось, держало
в напряжении, сердце насквозь,
то ли счастья безумного жало,
то ли грусти бессильная злость.
И не верю, не жду, не ревную,
просто бесятся змеи в глазах,
ночь лежит и рассеяно курит
пережжёные травы. Роса
погасила её сигарету,
всё спокойно, лишь мечется свет
от окна до полоски рассвета,
ни позора, ни подвига нет,
вырывается только и бъётся,
но не в силах сорваться, кричит,
а ответом лишь плесень колодца
и убитая мышь. Научи,
научи меня быть осторожным,
научи меня жить на игле,
на ноже, на развилке дорожной,
научи веселиться в петле.
Всё мимо, мимо — на вокзале
все ждут, никто здесь не живёт,
и запредельная нормальность
как белый снег, как скользкий лёд,
как банка пива после смены,
как телевизор перед сном…
Транзит поехавшей вселенной,
казённый, мёртвый, русский дом,
где искры разума как гниды
без крови щёлкают в ногтях,
и безбилетных водят гиды
под автоматом по путям.
И я, плацкарт, посмел влюбиться
в плевок рябины под окном,
средь харь посмел увидеть лица
не изувеченные сном,
живые лица ненормальных,
по шпалам что, в мазуте фраз
ползли и страшно целовали
отставших от народных масс.
Раздетая. Любовь моя — скелет
покрытый бижутерией и кожей,
раздетая, к лицу свинцовый цвет
и неба нет, и солнца нож сапожный
мелькнул убийцей в прорези домов,
раздетая, стеснительность подростка,
врубившего драм-басс колоколов
на Покровах у винного киоска.
Раздетая! Прайм-тайм, закат, проспект,
Останкинская (стоя на коленях)
капиталисту делает минет,
и ласково поёт ему по-фене
о благородстве смирного житья,
о родине, народе-богоносце,
и в переводе с местного ''нештяк'' -
на зоне Ходорковскому. И сосны
давно уже не лес — лесоповал,
раздетая, любовь моя — столица,
святых татуировок синева
и страшная зависимость молиться
на бампер мерседеса. Взлёт пошёл,
в окно квартиры пялится Гагарин,
раздетая, тебе с ним хорошо
как всякой кровожадно желчной твари.
Судьба моя ''лист дела 27'',
стихи мои в руках психиатрии…
Раздетая, не сплю с тобой, не ем,
футбол смотрю, привязан, обезжирен.
Раздетая, с тобой — на край земли
(что в двух шагах, у ямы за бараком)
кирять с блядями тушинских ''малин''
и Спасскую по пьяни ставить раком,
раздетая, любовь моя — вдова,
