— Подождет. Спешить некуда.
После того как ему несколько раз докладывали, что арестованный настаивает на немедленном допросе, ссылаясь на то, что он ни в чем не виновен, генерал невольно заинтересовался:
— Что еще за офицер такой упорный и настойчивый?
Генерал Киселев не привык к подобной дерзости со стороны подчиненных. Не иначе какой-то сорвиголова…
Одетый в богатый генеральский мундир, весь в золоте и парче, надушенный, с припудренными усами, подтянутый, генерал сидел в своем кабинете за столом и нюхал табак. Справа и слева от него сидели два офицера — члены военного трибунала.
— Ваше сиятельство, арестованного привели.
— Пускай войдет, — сказал генерал и положил табакерку на стол.
Капитан Мамарчев, усталый после бессонных ночей, из последних сил старался выглядеть бодрым перед своими судьями. Переступив твердым шагом порог, он подошел поближе и козырнул.
Генерал Киселев остановил на нем пристальный взгляд. «Где я его видел, этого капитана?» — повторял он про себя, напрягая память. Лицо Мамарчева казалось ему очень знакомым. «Где? Где я мог его видеть?» — продолжал он мысленно оглядываться назад. Наконец вспомнил.
— Капитан, — сказал он, — вы в двадцать девятом году не участвовали в боях за Силистру?
— Так точно, ваше сиятельство, участвовал.
— Так это вы взяли главный бастион крепости?
— Да, ваше сиятельство.
Хмурое лицо генерала прояснилось. Он поднес к носу табак, понюхал и тихо сказал сидевшим молча офицерам:
— Господа, это тот самый капитан, который получил лично от его величества императора драгоценную саблю.
Удивленные офицеры широко раскрыли глаза.
Мамарчев понимал, о чем идет речь, и окончательно воспрянул духом.
— Силистра оказалась твердым орешком в этой войне, капитан, — продолжал генерал. — И в том, что мы одержали победу, огромная заслуга принадлежит вам. Вы вполне достойны той награды, которую получили от императора. Я всегда с восторгом вспоминаю Силистру и ваш подвиг. Но, извините, мне так и не удалось вспомнить, как вас звать. Плохо помню имена, капитан. Как вас звать-то? Да, вы уже говорили. Вот здесь, в бумагах, записано. Да-да, капитан Георгий Мамарчев Буюкли, болгарин, офицер русской армии… Да-да, теперь я вспомнил. Вы тогда командовали болгарскими волонтерами. Храбрые ребята! Дрались как львы. Славные, славные волонтеры, надо отдать им должное! Помню, помню… И о вашем подвиге в Силистре помню, капитан… Как вас?.. Да, капитан Мамарчев. Помню, помню…
Время от времени генерал подносил к носу табак и, нюхая его, продолжал что-то бормотать, словно пришел сюда не для того, чтобы судить, а ради воспоминаний о боевом прошлом. Очевидно, в это утро генерал Киселев был в хорошем расположении духа.
