Там, у входа в ресторан, и произошла безобразная сцена, свидетелем которой стала Мышка. Швейцар преграждал Мурке путь, растопыривал руки и кричал, что гражданам в коротеньких штанишках и полосатых вязаных гольфах в их ресторане места нет. Мурка тоже растопыривала руки, выпячивала грудь, толкала ею швейцара и орала: «Да пошел ты! Я ща тут! И не таких делали!» Потом она немного успокоилась и заявила, что сию секунду буквально только что сбежала с великосветского карнавала и в доказательство нацепила на морду маску Пиноккио с длинным острым носом, которым и уколола швейцара прямо в крахмальную манишку. Швейцар непроизвольно отскочил, и Мурка пролезла внутрь.
В ресторане они с Челентано полночи лопали оранжевого краба, танцевали и целовались, а Мышка мерзла на скамеечке неподалеку. На рассвете все тот же уколотый швейцар вынес ей пластмассовый поднос с мисочкой макарон. Мышка жевала холодные макароны, и слезы сыпались из ее глаз прямо на мохнатые помпоны.
В этом месте своего рассказа Мышка опять начала всхлипывать и скоро разразилась душераздирающими рыданиями.
— У всех приключения! — рыдала Мышка. — А я на полу в коридоре, даже в туалет не ходила!
— Не плачь, Мышь! — говорю я и прижимаю ее бедную головушку к груди. — Будет и на твоей улице туалет. Пойдем завтракать!
Мы спускаемся вниз. Чиполлино за стойкой не наблюдается. Наверное, сегодня не его смена. В полном молчании мы выпиваем кофе и зажевываем его крекером. Поднимаемся в номер. Дверь нашей комнаты распахнута настежь. В коридор рвется истошный Муркин визг. Мы боязливо засовываем головы внутрь. Челентано в чем мать родила жмется в углу. Надо сказать, что мать родила его богато. В руках у него мятый листок бумаги. Он дрожит всем своим волосатым тельцем, трясет листком и поскуливает. Мурка в мужских брюках, подпоясанных зеленым ситцевым пояском, стоит на кровати прямо в своих здоровенных бутсах. Ее указательный палец нацелен на грудь Челентано. Мурка визжит. Челентано дрожит. Видно, что между ними нет никакого взаимопонимания.
— Мура! — подаем мы свой робкий голос. — В чем дело?
Мурка оборачивается и видит в проеме двери наши ошарашенные физиономии.
— А вот и свидетели! — говорит она ядовито. — Свидетели подтвердят, что я никому ничего не обещала!
Мы с Мышей продолжаем ничего не понимать.
— Мура! — говорим мы, и голоса наши еще более робки. — Он что, требует от тебя взаимности? Почему он голый?
— Ха-ха-ха! — саркастически произносит Мурка, сильно напирая на букву «х». — Взаимности! Взаимности я сама у кого хочешь потребую! Вот чего он требует!
