— Но! Но «соле мио!» — орет Мурка.
Чиполлино замолкает и обиженно смотрит на нее.
— Че-мо-да-но! — раздельно произносит Мурка. Потом думает и добавляет: — Чемодуччи! — еще думает и еще добавляет: — Фьють!
И пробегается туда-сюда по стойке указательным и средним пальцами прямо перед носом Чиполлино, демонстрируя тем самым, как чемодан дал деру.
— О! — говорит Чиполлино и снова откашливается.
Я чую неладное.
— Фигаро здесь! — запевает Чиполлино и тоже пробегается по стойке указательным и средним пальцами. — Фигаро там! — и пробегается в другую сторону.
В принципе, ему это по теме, но Мурка недовольна. Тут надо сказать, что поет Чиполлино чудовищно. При всей моей любви к нему, я констатирую: ничего более чудовищного я в жизни своей не слышала.
— Баста! — кричит Мурка. — Баста «Фигаро»!
И откуда она знает слово «баста»?
— Погоди, Мура, — останавливаю я ее и обращаюсь к Чиполлино: — Аэропорто! Телефоно! Тутта! (Что в переводе означает: «Все телефоны аэропорта, и немедленно!»).
Чиполлино заканчивает распевку. Он смотрит на диктофон и разражается пространной речью, подскакивая, как на ухабах, на всех согласных. Наконец он замолкает. Мурка выключает диктофон, и мы бежим в номер, где я должна сделать дословный перевод этого выступления. В номере я внимательно слушаю запись. Потом перематываю пленку на начало и слушаю еще раз. Потом задумываюсь и слушаю третий раз. Потом…
— Ну? — говорит Мурка. — Чего молчишь? Поняла? Нет?
Поняла я одно: я пропала.
— Поняла, — нехотя отвечаю я.
— Что?
— Прекрасные синьоры! — И я замолкаю.
— Все? — спрашивает Мурка. Раскаты грома все ближе и ближе.
— Все.
— Как прекрасно быть прекрасными синьорами! — вякает Мышка из своего угла, и я ей благодарна: таким образом она пытается меня поддержать.
— Ну разумеется! — ехидно бросает Мурка. — Лучше, чем генацвали!
Это она намекает на Джигита.
Мышка надувается.
Мы снова бежим вниз, и Чиполлино снова разражается пространной речью. В номере я пытаюсь ее перевести.
— Ну? — шипит Мурка.
— Он рад приветствовать прекрасных синьор в этом скромном отеле! — чуть не плача, выдаю я.
— Уже лучше! — одобряет Мурка. — Пошли!
Чиполлино уже ждет нас за своей стойкой. Завидев нас на лестнице, он широко улыбается и, не дожидаясь, пока Мурка включит диктофон, начинает молоть языком. Наверное, такой успех он переживает впервые в жизни. В номере Мурка всей своей толстенькой тушкой нависает надо мной, пока я слушаю диктофон.
— Он готов оказать нам любые услуги! — в отчаянии кричу я.
