Мой мозг быстренько перебрал каталог женщин из папиной жизни и остановился на одной.
– Коди?..
– Барабанщица.
Коди была филиппино-американкой со стрижкой Патти Смит и хриплым голосом курильщицы. Папа встречался с ней пару лет назад, поэтому я пришла в замешательство.
– Коди барабанщица? А вы разве не расстались?
Он мастерски разрезал яйцо крест-накрест, чтобы каждый кусочек оказался идеального размера.
– Да. Но на прошлой неделе мы выпили кофе и… – Он пожал плечами. – Ты знаешь, как бывает.
– Нет, не знаю. Я ребенок.
Он расхохотался так, что через стойку на меня прилетел кусок яйца. Я вытерла его с предплечья.
– Ужас! Если бы только все эти женщины знали, какой ты дома свинтус.
Я сказала «все эти женщины», потому что у папы были все эти женщины. И это понятно – ему действительно тридцать четыре, и он отнюдь не уродлив. Я никогда не устраивала из-за этого истерик. Но даже несмотря на это, он старался не знакомить меня со своими многочисленными подружками.
– Не хочу, чтобы ты привязывалась, – говорил он.
Мне кажется, это пошло из сериалов про отцов-одиночек. Единственное, что меня раздражало, – его шутки, что он очень востребован на родительских собраниях. Можно подумать, мой отец Дон Дрейпер, в танце врывающийся в кабинеты с взволнованными мамочками и подкармливающий их выпечкой. И в какой вселенной он ходил на собрания? Я вас умоляю.
Папа заерзал на стуле.
– Ну, честно говоря, мы с Коди встречаемся уже пару месяцев.
– Серьезно? – Я напрягла мозг в поисках моментов, когда они могли ходить на свидания. Казалось, папа большую часть вечеров проводил дома, так когда же это произошло?
Он как будто прочитал мои мысли, потому что сказал:
– Она помогала мне с ресторанными делами, с тех пор как вы начали работать в фургоне.
– Ах ты прохиндей.
Он скривился.
– Ужас. – Он «схватил» и бросил в меня мои же слова. Я засмеялась. Отец поднял взгляд и снова занервничал. – Так вот, Клара. Мне кажется, у нас все серьезно. С Коди.
Я не понимала, то ли дело в словах, то ли в папином тоне, но от этого сердце ушло в пятки.
– Ну… хорошо.
Я уставилась на яйца и попыталась не допустить выражения неловкости на лице.
– Да. Может, даже серьезнее, чем с кем-либо в моей жизни.
Я посмотрела на него, выгнув брови.
– Что? Не может быть.
– Может.
И все признаки вдруг стали явными – разрезанное на кусочки яйцо, его нога, выбивающая ритм по стулу, безупречно выбритый подбородок. Он говорил серьезно.
– Па! Зачем тебе начинать семейную жизнь сейчас? Ты в самом расцвете сил!
