«Видите ли, сир, я думаю, что король сильно вырос!»
Этот ребенок был на два года старше юного Наполеона, но у него был такой же тип лица. Императора сильно рассмешила допущенная доктором ошибка, он немного подразнил его, а затем поблагодарил за стремление приехать и предложить свои услуги.
У императора в Ла Мадонне не было слуг, которые могли бы обслуживать его гостей; поэтому полностью приготовленный завтрак, так же как и обед, доставлялся из Марчианы. Если столу недоставало роскоши, то зато веселья было в изобилии. Император хотел, чтобы ребенок, не завтракавший с ним, сидел у него за обеденным столом. Г-жа Валевская заявила, что ее сын слишком непослушный, но Его Величество не удивился озорству ребенка. Император утверждал, что он сам был упрямым и непослушным, сказав: «Я обычно колотил Жозефа и затем заставлял его делать за меня домашнюю работу. Если меня наказывали и сажали на один хлеб, то я уходил и менял его у пастухов на каштановые лепешки или, обычно, отыскивал свою няньку, которая в этом случае кормила меня маленькими рыбками, наживками для рыбной ловли, которые я очень любил!»
«Сир, — заметила г-жа Валевская, — думаю, что если бы их сейчас предложили Вашему Величеству, то они бы вам не понравились».
«Ничего подобного, я бы съел их с удовольствием».
День был посвящен прогулкам по окрестностям только до обеденного времени, поскольку дамы должны были отплыть в Неаполь в тот же вечер. За обедом император посадил сына г-жи Валевской рядом с собой; поначалу ребенок вел себя хорошо, но это продолжалось недолго, и так как мать начала бранить его, император сказал: «Разве ты не боишься розог? Ну что ж, я тебе настоятельно советую, чтобы ты их боялся: мне пришлось испытать порку только один раз, но я навсегда запомнил ее». Император стал рассказывать, как это произошло: «Моя бабушка была очень старой и сутулой. Мне и Полине она казалась старой феей из сказки. Она ходила с клюкой и выражала свою любовь к нам тем, что всегда приносила нам сладости; однако это не мешало нам ходить позади нее и передразнивать ее походку. К несчастью, она заметила это и пожаловалась мадам Мер, сказав ей, что та воспитывает нас без должного уважения к бабушке и дедушке. Хотя мадам Мер очень любила нас, она не на шутку рассердилась, и я понял, что здорово «влип». Полина была наказана первой, поскольку было легче задрать ей юбку, чем расстегивать мои штаны и затем стаскивать их. В тот вечер она пыталась поймать меня, но безуспешно; я уже подумал было, что мне удастся остаться безнаказанным. На следующее утро она оттолкнула меня от себя, когда я попытался поцеловать ее, но я обо всем забыл, когда днем мадам Мер сказала мне: «Наполеон, ты приглашен на обед в дом губернатора, иди к себе и переоденься!» Я пошел к себе наверх, счастливый от мысли, что буду сидеть за столом вместе с офицерами, и стал быстро раздеваться. Но мадам Мер вела себя словно кошка, поджидавшая мышь: она неожиданно вошла в мою комнату и закрыла за собой дверь. Я понял, что это была ловушка, но было слишком поздно. Я вынужден был покориться порке». И поскольку ребенок с большим вниманием слушал рассказ императора, то Его Величество спросил: «Итак, что ты думаешь по этому поводу?»
