- Миша, я на двор хочу.
- Опять на двор! Беги скорее за стенку!
- Айда с тобой.
Плюнул Мишка от досады, - рассердился.
- Какой ты чудной, Сережка! Сам хочешь и меня зовешь. Чай, не волки здесь - за ноги не откусят.
Раз десять бегал Сережка, жилился, плакал и снова говорил упавшим встревоженным голосом:
- Миша, тянет из меня…
- А ты не жилься!
- Не жилюсь я - течет…
- Глотай слюну в себя!
- Кишки выворачивает.
Мишке надоело возиться, лениво сказал:
- Пройдет, только не думай об этом. Это понос у тебя от плохой воды.
Сережка не думал.
Вздрагивал прижимался к товарищу, чтобы согреться маленько, закрывал глаза.
- Холодно мне!
В тусклом свете фонарей летели крупные дождевые капли, дымились в лужах, барабанили по вокзальной крыше. Пробежал человек в кожаном картузе, стукнул каблуками в коридоре, наступил Сережке на ногу.
Сережка заплакал.
Мишка, нахлобучив до ушей старый отцовский картуз, смотрел утомленно.
- Зачем ты стонешь, Сережка?
- Холодно мне… Голова горит…
Вот не было горя! Протискался Мишка в народ, закричал:
- Товарищи, дайте погреться мальчишке хворому!
Никто не ответил.
Тогда Мишка пустился на хитрость, взял Сережку за руку, еще громче крикнул:
- Пустите!
- Кто тут?
- К маме мы идем.
Протискались в угол на бабий мешок, баба закричала:
- Куда забрались? Ждала я вас?
Хитрить, так хитрить, без хитрости не обойдешься. Никогда не было у Мишки такого голоса - очень уж ласковый.
- Ты, тетенька, Бузулуцкая?
- Слезь с мешка!
- Мы не тронем.
Мужик рядом сказал, не поднимая головы:
- Дерни за волосы, и будет знать.
- Мать мы потеряли, а отец от голоду помер.
Опять мужик рядом сказал, не поднимая головы:
- Я тоже сирота - без отца еду.
Согрелся Мишка около мешков, чуть-чуть задремал. Только хотел совсем забыться, Сережка как закричит без памяти:
- Киргиз!
Заплакал ребенок у бабы. Баба сердито сказала:
- Не кричи: ребенка у меня напугаешь…
А Сережка опять закричал:
- Горит!
Опамятовался, «на двор» запросился. Потом тихонько заскулил, падая головой на колени.
Мишка в отчаянии закрыл глаза.
Думал он о Ташкенте невиданном, в голове неотвязно кружилась пшеница фунтов пятнадцать и кусков два мешка. Мысленно висел на буферах, забирался на вагонную крышу, прятался на паровозах, и ни один солдат, ни один начальник не могли поймать его. Они - на крышу, он - с крыши. Они - на паровоз, он - с паровоза. Так везде и говорили про него:
- Вот разбойник появился!
- Кто?
- Да мальчишка бузулуцкий из Лопатинской волости. Без билета едет и без пропуска. Никак не поймаешь в орта-чеку…
