Окаянный престол | страница 12



— Мелочность повода — ручательство, что зло копилось. Мне этот кососаженный детина перед твоим выходом, Станислав Вацлыч, говорит: «Ляхи-де гордые больно, гордо ходят, гордо ездят, пьют, нужду справляют гордо. Мы-де по обычаю отцов после обеда спим, а они песни среди улицы орут — нарочно. Стрелец наш, мол, с бердышом — только в наряд, а этот и на базар прётся с шашкой да с пушкой, пожалуй, с таким поторгуешься. Нет, не иначе лях так понимает, что он наш город на войне захватил, что мы дома теперь как не хозяева. — Дмитрий почесал в затылке, лицедействуя. — Нет, што-то гордые больно. Казачок и тот проще, больше нравится, ей-ей. А литвин — нет, горд очинно». Я уж ему говорю: «Мил человек, лях навсегда от рождения гордый, чуть-чуть как бы в детстве уроненный. В торжестве он такой, а проиграет — будет вчетверо гордей». Да не знаю, вряд ли я детинушку разубедил. — Царь улыбнулся тревожно Дворжецкому.

Станислав Вацлович, как истинный военный, мог долго хладнокровно созерцать любой бардак гражданских устроений, но, «по доложенным фактам» решение принимал мгновенно.

— Прикажу так, — сразу взял он в оборот все сведения. — Убывая в город, никому, кроме палатной стражи, оружия не нацеплять. После обеда — учения, сон по тревоге. Дьяка Сутупова в учителя-капралы дашь. При следовании Москвой — равнение на сапоги, по-холопски, попроще... И с барышнями прикажу, чтобы поосторожнее. В ночное время выставлять на стрём посты...

— И нескольких заводил этой бодяги — ко мне на расправу! — радуясь, дополнил Дмитрий гетманов план.

Но Дворжецкий здесь упёрся. Он был добрым командиром — не хотел класть подчинённых в пасть ничьей власти, кроме своей.

— Да они меня и не послушают, — здраво предположил он, — под палки не пойдут... Что настаивает светлый кесарь? Честью, славою оружия клянусь — подобное не повторится!

Дмитрий подумал. Согласись Дворжецкий потакать съезжей избе, пожалуй, и не такую бузу жолнеры подымут, выкинут полковника из гетманов. Добро ещё, если какому-нибудь прапорщику сунут булаву.

— От слова отступиться уже не могу, — Дмитрий потёр горячий глаз холодным пальцем. — Слышал ведь, через этих сказал всей Москве, что присторожу «босорожих»... Но поскольку провинность котковичей не велика, одно обещаю... — Царь метко зыркнул по сторонам, на пасущихся по заборолу вельмож, кто стоит ближе, кто дальше? Снизил голос, но — твёрдо: — Родным отцом Иоанном Четвёртым клянусь, так и ребятам передай, ни правежей, ни дыб не будет. Усидят, чаю, дня три в башне? И потихоньку отпущу. Войдут под барабанный гром, а выйдут...