— Нет, с Сержем Войтовским, а Степанов всегда бывал в нашей компании. Тогда очень мило и весело жилось в Петербурге. Каждый день катанье на тройках, обеды у Палкина, ужины у Донона, потом на острова, цыгане… И всегда с нами Петя Лапшин, князь Коко… Вы помните, такой шалун и весельчак еще…
— Как же не помнить. Бывало, к ним попадешь, уж живой не выйдешь, всегда до положения риз… — засмеялся Бабочкин.
— Славные ребята! — расхохоталась на всю залу Лариса Алексеевна. — C'etait charmant, в особенности Васька Белищев, не тот, штатский, а гвардеец, русская широкая натура.
— Каковы манеры! — наклонился Городов к Величковскому, — вот пример, что у нас делается. Разве эта барыня может иметь что-нибудь общее с искусством и носить звание артистки, впрочем, для кутежей, может быть, — она артистка первоклассная.
Величковский только пожал плечами.
— Однако, господа, что же мы не начинаем? — поглядел на часы Владимир Николаевич. — Где же Шмель?
Борис Александрович вырос перед ним как из-под земли.
— Я здесь! Если угодно, можно начинать заседание. Все готово! Отчеты я положил вам на стол. Все обстоит благополучно.
Последнюю фразу он произнес шепотом.
— А, хорошо!
— И господ членов довольно уже набралось. Если прикажете, можно дать звонок, — продолжал он вслух.
— Так потрудитесь!
Шмель вынул из кармана колокольчик и начал, звоня, обходить залы.
Все члены направились в зал, приготовленный для общего собрания, у дверей которого стояли два лакея, отбиравшие повестки у мало известных.
— Я вас провожу в зал заседаний. Я надеюсь, что вы мне позволите, — подал Бежецкий руку Щепетович.
— О, с вами куда угодно. Хоть на край света! — громко и с ударением ответила она.
— Вот как!.. Зачем же это объяснять и так публично. Шалунья, — заметил он ей уже на ходу.
Последняя фраза не ускользнула от оставшегося еще в той же зале Когана, разговаривавшего вполголоса с Чадилкиным.
— Вот как! — прошипел он. — Куда угодно, хоть на край света. Вы слышали каково?! Быстро, быстро! Не слишком ли скоро? Ну, да это мы увидим, с кем. Почему бы и не с вами, и не со мной. Увидим, кто сильнее: мы или Бежецкий?
— Все мое, сказало злато,
И я твой, сказал булат,
Все куплю, сказало злато,
И меня, сказал булат.
— продекламировал со смехом в ответ архитектор. — Война, значит, уважаемый Исаак Соломонович? — добавил он, положив ему на плечо свою огромную руку.
— Нет, как же война. Я так только пошутил. Разве подобная дрянь, как Щепетович, стоит этого. Я ею вовсе и не интересуюсь.
