Я осторожно положил руку на кушак.
– Еще один? – спросил я.
– И скоро, – ответила Тайра.
Она родила уже троих детей, из которых один мальчик все еще был жив.
– Такова воля Господа, – серьезно проговорила Тайра.
Ее чувство юмора, запомнившееся мне по детским годам, испарилось, когда она приняла христианство… Хотя, по правде сказать, чувство юмора, вероятно, покинуло ее во время пребывания в Дунхолме, в рабстве у врагов ее брата. Те, кто захватил ее в плен, насиловали ее, избивали и свели с ума. Мы с Рагнаром пробились в Дунхолм, чтобы ее вызволить, но именно христианство освободило Тайру от безумия и превратило в спокойную женщину, так серьезно глядевшую на меня.
– Как поживает твой муж? – спросил я.
– Хорошо, спасибо. – Ее лицо слегка прояснилось.
Тайра нашла любовь, но любовь не только бога, но и хорошего человека, за что я был благодарен.
– И ты, конечно, назовешь ребенка Утредом, если родится мальчик, – серьезно проговорил я.
– Если король разрешит, – ответила Тайра, – мы наречем его Альфредом, а если будет девочка, назовем ее Хильдой.
Это заставило Хильду заплакать, а Гизела сообщила, что тоже беременна, после чего все три женщины погрузились в бесконечные разговоры о детях.
Я удрал и нашел Стеапу, чьи плечи и голова возвышались над всеми собравшимися.
– Ты знаешь, что я должен вышвырнуть из Лундена Зигфрида и Эрика? – спросил я его.
– Мне сказали об этом, – ответил он медленно и осторожно.
– Ты со мной пойдешь?
Он быстро улыбнулся, и я принял это за знак согласия.
У Стеапы было устрашающее лицо, его кожа так туго обтягивала череп, что он словно непрерывно гримасничал. В битве он вселял ужас: огромный воин, вооруженный мечом, боевым искусством и дикостью. Стеапа родился рабом, но рост и воинская сноровка возвысили его до нынешнего положения.
Он служил в гвардии Альфреда, сам теперь владел рабами и имел широкую полосу прекрасной земли в Уэссексе. Люди вели себя осторожно рядом со Стеапой, потому что лицо его всегда выглядело гневным, но я знал, что он добрый человек. Он не был умен. Стеапа никогда не был мыслителем, но был добрым и верным.
– Я попрошу короля тебя отпустить, – сказал я.
– Альфред захочет, чтобы я отправился с Этельредом, – отозвался Стеапа.
– Но ты бы предпочел быть рядом с человеком, который сражается, верно? – спросил я.
Стеапа заморгал, глядя на меня. Ему не хватало смекалки, чтобы понять, какое оскорбление я только что бросил в адрес кузена.
– Я буду сражаться, – сказал он и положил огромную руку на плечи своей жены, крошечного создания с тревожным лицом и маленькими глазками.
