Так же поступят те датчане Восточной Англии, что ненавидят христианство Гутрума и желают, чтобы Зигфрид и Эрик начали завоевательную войну. Я подумал, что врагов будет по меньшей мере тысяча, и все они будут искусны в обращении с мечом, топором и копьем. То будут копьеносные датчане. Враги, которых стоит бояться.
– Король, – мягко проговорила Гизела, – захочет узнать, какие у тебя планы.
– Тогда я ему расскажу, – ответил я.
Она с сомнением посмотрела на меня:
– В самом деле?
– Конечно. Он же король.
Гизела положила веретено на колени и нахмурилась, глядя на меня.
– Ты расскажешь ему правду?
– Конечно нет. Он, может быть, и король, но я – не дурак.
Она засмеялась, и Стиорра засмеялась в ответ.
– Хотела бы я отправиться с тобой в Лунден, – печально проговорила Гизела.
– Ты не можешь, – с силой ответил я.
– Знаю, – отозвалась она с несвойственной ей кротостью.
Потом прикоснулась к своему животу.
– Я никак не могу с тобой отправиться.
Я уставился на нее. Я смотрел на нее долгое время, прежде чем новости улеглись у меня в голове. Тогда я подбросил Стиорру высоко вверх, так что ее черные волосы почти коснулись черной от копоти тростниковой крыши.
– Твоя мать беременна, – сказал я счастливо завизжавшей девочке.
– И в этом виноват твой отец, – сурово добавила Гизела.
Мы были так счастливы!
* * *
Этельред был моим кузеном, сыном брата моей матери, мерсийцем, хотя уже много лет был верноподданным Альфреда Уэссекского. И в тот день в Винтанкестере, в построенной Альфредом огромной церкви, Этельред из Мерсии получил награду за свою верность.
Ему отдали Этельфлэд, дочь Альфреда, старшую из двух детей короля. Она была золотоволосой, с глазами голубыми и ясными, как летнее небо.
Этельфлэд исполнилось уже тринадцать или четырнадцать, она достигла возраста, когда девушке пора выйти замуж, и превратилась в высокую статную юную женщину с храбрым взглядом. Она уже была не ниже мужчины, которому предстояло стать ее мужем.
Теперь Этельред – герой. Я слышу истории о нем – эти истории рассказывают у очагов в домах саксов по всей Англии. Этельред Храбрый, Этельред Воин, Этельред Верный. Эти истории заставляют меня улыбаться, но я ничего не говорю, даже когда люди спрашивают, правда ли это, что я был знаком с Этельредом. Конечно, я его знал, как правда и то, что он был воином до того, как болезнь подкосила его и сделала медлительным; он и вправду был храбр, хотя у него имелась отвратительная привычка покупать поэтов, делая их своими придворными, чтобы они слагали песни о его могуществе. При дворе Этельреда человек мог разбогатеть, нанизывая слова, как бусы. Этельред никогда не был королем Мерсии, хотя и хотел им быть.
