– Ширнесс, Кент
Скефтес-Ай– островок Сэшес (у города Кукхэма)
Скэпедж– остров Шеппи, Кент
Стуре– река Стаур, Эссекс
Сутердж– Суррей
Сутриганаворк– Саутварк, Большой Лондон
Темез– река Темза
Тунреслим– Тандерсли, Эссекс
Флеот– река Флит в Лондоне
Франкия– Германия
Фугхелнесс– остров Фаулнесс, Эссекс
Хастенгас– Гастингс, Суссекс
Хвеалф– река Крауч, Эссекс
Хорсег– остров Хорси, Эссекс
Хотледж– река Хадли, Эссекс
Хрофесеастр– Рочестер, Кент
Эксанкестер– Эксетер, Девоншир
Эофервик– Йорк, Йоркшир
Эрвен– река Оруэлл, Суффолк
Этандун– Эдингтон, Уилтшир
Эшенгам– Ишинг, Суррей
Темнота. Зима. Морозная безлунная ночь.
Наше судно покачивалось на реке Темез, и я видел, как за высоким носом звезды отражаются в мерцающей воде. Река вздулась от тающего снега, что стекал в нее с бесчисленных холмов. Зима сползала с меловых нагорий Уэссекса. Летом ручьи пересохнут, но сейчас они, пенясь, бежали с длинных зеленых холмов и наполняли реку, текущую к далекому морю.
Наше судно (у которого не было имени) стояло рядом с берегом Уэссекса. На северном берегу находилась Мерсия.
Нос судна смотрел вверх по течению; нас укрывали низко нависшие голые ветви трех ив. Чтобы корабль не унесла река, мы привязали его к одной из ветвей кожаным канатом.
На этом безымянном судне – торговом корабле, трудившемся в верховьях Темеза, – находилось тридцать восемь человек. Хозяина корабля звали Ралла. Он стоял рядом со мной, положив руку на рулевое весло. Я едва видел Раллу в темноте, но знал – он облачен в кожаную куртку, на боку у него висит меч. Все остальные люди на борту носили не только кожаную одежду, но и кольчуги и шлемы; у всех имелись щиты, топоры, мечи и копья. Нынче ночью нам предстоит убивать.
Мой слуга Ситрик сидел на корточках рядом со мной и водил точильным камнем по клинку своего короткого меча.
– Она говорит, что любит меня, – сказал он.
– Само собой, она это говорит, – отозвался я.
Ситрик помолчал, а когда заговорил снова, голос его звучал веселее, как будто мои слова его приободрили.
– И мне, наверное, уже девятнадцать лет, господин! Или даже двадцать?
– Или восемнадцать? – предположил я.
– Я мог жениться еще четыре года назад, господин!
Мы разговаривали почти шепотом.
Ночь была полна самых разных звуков. Журчала вода, голые ветви постукивали на ветру, ночная живность плескалась в реке, лисица выла, как погибающая душа, где-то ухала сова. Поскрипывали доски судна. Точильный камень Ситрика царапал и скреб по железу. Чей-то щит стучал о скамью гребца.
