— Мы находимся далеко от Земли. Но Дендурон — не другая планета в нашем с тобой понимании. Это территория. И Земля — это тоже территория.
— Территория, планета — какая разница? Слова разные, а обозначают одно и то же.
— Нет, не совсем так. На космическом корабле долететь от Дендурона до Земли невозможно. То есть если ты вылетишь отсюда и полетишь в то место, где должна быть наша планета, то ты ее там не найдешь. Во всяком случае, в привычном нам смысле. А вот если перемещаться по каналу…
— По каналу? — переспросил я машинально.
— Да, сюда ты прибыл через канал. Когда ты путешествуешь по каналу, ты перемещаешься не только в пространстве, но и во времени. Это трудно осмыслить, но ты потом поймешь.
Не очень-то я был уверен, что хочу во все это вникать. Лучше уж оставаться в неведении. По крайней мере, мне так казалось. Я глядел на дядю Пресса и думал о том, что, оказывается, я совершенно не знал этого человека. Он всегда был окутан ореолом тайны, и даже сейчас, после объяснения, казался мне еще более загадочным.
— Кто же ты такой? — спросил я. — Ты же не обыкновенный парень, а?
Дядя Пресс улыбнулся и опустил голову. Я понял, что вот-вот опять услышу что-то мистическое.
— Я твой дядя, Бобби. Но еще я — Странник. Так же, как и ты.
Еще одно новое словечко! Странник. Не хочу я быть никаким странником. Я хочу быть Бобби Пендрагоном, полузащитником сборной школы по баскетболу. Вся моя прошлая жизнь показалась мне в тот момент далекой, как никогда.
— Раз мы не на Земле, то почему я чувствую себя нормально? Я могу дышать, значит, тут есть кислород. Здесь лежит снег, и действует сила притяжения.
— Все территории похожи на Землю. Но не во всем, — ответил дядя Пресс.
— Как, например, три солнца, да?
— Хороший пример!
— И те непонятные желтые штуки, похожие на камни, что торчат из снега?
Дядя Пресс мгновенно напрягся.
— Где? Снаружи пещеры? Сколько их?
— Ой, не знаю… Десять, может, двенадцать.
Дядя Пресс принялся торопливо снимать с себя пальто.
— Надо уходить. — Он кинул пальто на землю и бросился к дальней стене пещеры, где кучкой лежали сухие поленья. Он начал разгребать их.
— А в чем дело? — спросил я взволнованно.
Он обернулся и приложил палец к губам. Продолжая разгребать ветки, очень тихо, будто не хотел, чтобы его услышали, сказал:
— Квиги.
Квиги! Я уже слышал это слово, и оно мне не нравилось.
— Это не квиги. Квиги — это те собаки, которые гнались за мной, разве не так? — спросил я с надеждой.
