— Я не знаю, как вам, а мне это нравится, — негромко начала Велта. — Я про то, как таблетки действуют на меня.
Юстас еле удерживался от того, чтобы взять камеру и снимать, потому что эти лица, огонь, неплотная темнота, полушёпот (который, конечно, не звучит на фотографии, но всё равно звучит). Пришлось говорить, чтобы отвлечься.
— Да, это какой-то другой мир. Я вижу все как никогда и даже не представляю, как я жил без этого. Это… словно жил с закрытыми глазами или смотрел только в одну точку, а теперь у меня объемное панорамное зрение. И всё это надо остановить, показать, чтобы запомнить или не знаю что, но это важно, очень.
— Очень важно, — подтвердила Велта. — Мне люди раньше вообще по барабану были, все, кто не близкие родные и друзья Люди вообще. Но там столько интересного, а главное, так… волнующе открываться им навстречу и чувствовать их отклик.
— Да, гением общения ты никогда не выглядела, — небрежно сказал Кирилл. — Мраморная была какая-то.
— Вот и не хочу возвращаться в мрамор, — не обиделась Велта.
— У нас в жизни реально что-то изменилось или так, просто мозги затуманены? — громким голосом спросила Санча. — Меня, например, с работы скоро выпрут, всем надоели мои рассуждения о женской красоте эпохи Возрождения.
— Ты и выглядишь по-другому, одеваешься, по крайней мере. — ответил ей Денис. — Чтоб я тебя когда в желтой блузе видел, даже не помню.
— Это было в детском саду, мы еще не были знакомы, — улыбнулась Санча.
Две минуты было тихо. Две минуты — Денис почти слышал, как тикает невидимый секундомер, и считал. Он стал замечать много разных деталей, иногда чересчур. Раньше он был в растерянности, ведь что-то надо было со всем этим богатством
делать. Потом успокоился и дал этому изобилию быть, не ожидая ничего и не стремясь все использовать. Зазвучал голос Санчи, она что-то напевала, негромко и чисто, брызгами воздуха, фарфоровой пылью, словно из недр северной ночи.
— Кирилл, что у тебя с той девочкой из офиса? Стихи ей уже читал, цитатами обволакивал?
— Ох, Юстас, тебя б… — прервалась Санча
— Знаешь, читал. Раньше мне казалось, что она как все: кафе, кино, проводил, поднялся на бокал кофе. Когда был дождь мы ещё не дошли до дома, без машины, вымокли, как щенки. Она стоит, почему-то смеётся, а я зачем-то начал стихи читать, сначала чужие. Красивые, она даже смеяться перестала. И ей нравилось, она попросила ещё почитать. А дома у неё меня с бокала повело и я прочитал свои.
