Он вырос. Он перевоспитался. Он стал человеком и позволил себе занять более высокий этаж. И более высокое положение в собственных глазах. Он стал этого достоин. По крайней мере он так думал.
Вольдемар со стоном приземлился у дальнего озера и плюхнул голову в воду.
В конце концов, подумал пан Новак, может быть самым правильным было бы сожрать эту мышь к чертям на глазах у Агнешки и улететь. Потом вернуться — уже в человеческом облике — и выразить глупышке, которая, конечно, ни за что не догадается, что душегуб и Вольдемар — одно и то же лицо, все причитающееся ей сочувствие. А может быть и вовсе отправиться в поход на дракона — в подвалы ратуши — принести оттуда драконью шкуру и стать городским героем. От этих мыслей у пана Новака закрутило в животе, его затошнило. Вольдемар изрыгнул пламя и обессилено прикрыл глаза.
Тем временем небо начало светлеть. Пора было возвращаться, пока его не хватились. Пан Новак тяжело поднялся и, редко взмахивая огромными крыльями над самыми верхушками деревьев, понуро потянулся в город. Он успел проскользнуть над городской стеной еще до того, как проснулась ленивая стража, и подняться к себе прежде, чем зазвенела ключами и загремела всем, что ей попадалось под руку, неловкая Агнешка.
Обычно Агнешка останавливалась под его дверьми и осведомлялась, чего изволит пан Новак на завтрак. Сегодня же она торопливо пробежала мимо, будто опасаясь, что он выскочит и схватит ее. Вольдемар, жадно ловивший звуки ее шагов, вздохнул и решил сегодня вовсе не выходить из своего закутка. Устроит себе выходной. Закончит он работу днем раньше или днем позже — ничего по большому счету от этого не изменится.
Он улёгся на лавке, закинул руки за голову и принялся рассматривать трещины на потолке, приготовясь провести за этим занятием весь день. Однако долго наслаждаться тишиной и одиночеством ему не пришлось. В дверь робко поскреблись.
Вольдемар открыл, готовый увидеть там мышь, пришедшую торжествовать, но обнаружил Агнешку — еще не отошедшую от обиды, но уже осторожно улыбающуюся — с полным подносом в руках. Остро запахло едой. Опешивший Вольдемар, чувствуя, как от голода подвело живот — ах да, он же не ел со вчерашнего обеда! — шагнул назад, давая ей дорогу. Агнешка прошла в комнату и водрузила поднос на стол.
— Я подумала, пан Новак, что даже если человек и превращается на твоих глазах в.., — она запнулась в поисках слова.
— Рептилию? — грустно подсказал Вольдемар.
