И от осознания того, что большая часть жизни уже прожита, стало вдруг так тоскливо и беспросветно, что где-то глубоко в душе заболело то, что я думала давно уж похоронено и забыто. Я вглядывалась в юную девушку, стоящую от меня в отдалении и видела себя, приехавшую покорять Киев, строящую карьеру, грызущую гранит науки. Я видела себя в суде, отстаивающую права очередной юной мамочки, мечтая о собственном ребенке, которого мне бог так и не дал. Видела свою свадьбу с не очень любимым мужчиной, недолгую семейную жизнь и, как следствие, развод. И видела себя теперешнюю, состоявшегося профессионала и неудачницу-женщину. Ах, если бы мне дали второй шанс, разве бы я тратила время на то же самое? Нет, я бы крутила феерические романы, я бы нашла того, от имени которого, мое сердце замирает до сих пор и не дала бы ему уйти, так ничего и не объяснив. Как много я бы изменила, ни в коем случае не тянула бы с беременностью, откладывая на потом, пока не стало поздно. Да что говорить…
Я встрепенулась, услышав, как объявили нашу станцию и, встав, была вынесена из вагона потоком людей. Митрофанова я тут же потеряла из виду, а вот его подружка, как привязанная, шла за мной. Мы поднялись на поверхность. Слава богу, дождя в центре не было. Погрузились в маршрутку. Еще десять минут, и я буду на месте. Только вот этому не суждено было случиться, в нашу маршрутку на перекрестке врезался грузовик.
Очнулась в больнице. Ломило все тело, руки-ноги не слушались, изо рта торчала трубка, рядом со мной что-то пикало и мерно гудело. Голова была чугунная, веки налились свинцом, и почему-то ужасно чесалась пятка, просто до жути. Но дотянуться и решить эту небольшую, но зудящую проблему сил не было. Я с трудом повернула голову и огляделась. Судя по обилию аппаратуры, это палата интенсивной терапии. Интересно, сколько я уже тут? Час-два? И спросить-то не у кого. На соседней койке кто-то вообще не подает признаков жизни. Я сосредоточила внимание на соседке и с ужасом поняла, что это Полина, она ведь тоже ехала в той же маршрутке. Боже, бедная девчонка. Стало вдруг так совестно, за те мысли, которые еще совсем недавно меня посетили. За то, что я ей позавидовала, а теперь вот лежим с ней рядом и непонятно, кому из нас хуже — ей, до сих пор не пришедшей в себя, или мне, чувствующей нарастающую боль.
Боль становилась все сильнее, впиваясь в мозг невидимым жалом. Миг и меня поглотила благословенная тишина. Я висела над своим телом, вглядываясь в чуть размытые очертания больничной палаты. Возле меня, как и возле Полины как резанная верещала аппаратура. Миг и в палату набежало врачей, которые не знали к кому из нас кидаться, толи ко мне, толи к Полине.
