Продрав горло дымом и тоже огласив шатёр сухим кашлем, ощутил лёгкое опьянение и бесшабашность.
— Впрочем, коль ты такой зелёный олух ещё, то расскажу про некоторый негласный закон среди опытных воров-разбойников. Запомни — тот вор проживёт дольше, занимаясь разбоем, кто меньше всего вредит здоровью и чести жертв нападения. Хитростью и коварством нужно вынудить их отдать все драгоценности, но не тронуть жизни.
— Понимаю, — кивнул я.
— Но всякая шваль, что только идёт в разбойники и мечтает грабить, кутить и жить за счёт этого, допускает, как правило, одну ошибку. Они убивают мужчин, насилуют женщин и потом ещё решают, может их убить, а может оставить. Либо для повторных надругательств, либо продать в рабство. Это если узнаётся, то не прощается. Разбойник может получить укрытие в родной деревне, куда частью относит награбленное, но, если прознают про такие злодеяния — выдадут, или сами на кол посадят.
Он протянул трубку и ещё раз втянул крепкого и горького дыма.
— Когда мы входили в селение, то нашли разграбленную телегу. Следы были свежими, так что отряд в двадцать конных тут же бросился преследовать. И потом, когда я прям на тракте лечил девочку лет тринадцати, то узнал, как она получила раны. С отцом и матерью, они везли урожай на обмен. Паскудные твари напали и тут же убили отца. Мать им понравилась, но сильно брыкалась и её тоже убили. А вот девочку утащили в лес. Вместе с товарами.
— Сука! Твари конченные! — с болью в груди, выдавил я.
— Погоди, сынок, ты ещё не узнал главного. Конечно они над ней надругались, вот только как именно рыцари нашли схрон, я тебе расскажу. Отряд встретил паренька. У него, когда латников увидел, страх силы отнял и тот упал. Схватили, давай допрашивать, а он со слезами и мольбами говорит, чтобы ехали они быстрей и побежал направление показывать. Среди этих разбойников оказался один больной. Просто потрахаться он не может — не берёт его вид женского тела, а вот если будет кровь и страдания — тогда да. Он-то и уволок девчушку в сторонку от лагеря, чтобы удовлетвориться. Наши почти успели — он её только начал резать…
Меня сковало и свело, сдавило шею от шока. Дядька протянул трубку и лишь наркотик вытащил из ступора.
— Жаль, правда, что после того, как я подлечил, она с таким жить не смогла — повесилась, — пожевал он губами. — Так что, солдат, доброта, конечно, дело хорошее, но в меру.
— Но они же не все такие!
— А откуда знаешь кто какой?! — рявкнул он. — В тёмных уголках каждого есть, что скрывать. Убей первым, а не то убьют тебя.
