Засыпая, Джефферсон видел оленей, выбегающих в испуге из знакомого леса на берегу Риванны. Птицы разлетались из-под их копыт, лунный свет серебрил пятнистые шкуры, несущиеся рога. Вслед за ними появилась неясная фигура в белом, начала беззвучно приближаться к нему.
Скрипнула половица.
Сновидение растаяло, но белая фигура не исчезла. Она двигалась бесшумно, росла, склонялась над ним.
Он протянул руки ей навстречу, нашел плечи, шею, рассыпавшиеся волосы.
— О, Боже! — только и мог сказать он. — Ты пришла! О, Боже мой, иди ко мне!.. О, щедрый Верховный вождь!.. О, счастье мое!.. О, свет и радость!..
Утром следующего дня любимый конь Карактакус уносил своего переполненного счастьем хозяина под золотые шатры осенней листвы, на восток. В Вильямсбурге съехавшиеся депутаты с нетерпением ждали мистера Джефферсона, который должен был помочь им найти выход из дремучих лесов старинных вирджинских законов. Ему придется провести с ними много недель, прежде чем государственные заботы позволят ему вернуться в родное Монтиселло.
Но та счастливая ночь не прошла бесследно.
И первого августа следующего 1778 года у супругов Джефферсон родится дочь, которой дадут имя Мария, хотя по неизвестным причинам, все в семье начнут называть ее Полли.
Декабрь, 1777
«Один депутат, сидевший рядом со мной, спросил меня, как я могу спокойно, без возражений выслушивать явно глупые рассуждения. Я ответил, что возразить таким рассуждениям легко, но заглушить их невозможно. Лучше выслушивать их и ждать, что скажут другие, чтобы не тратить время на повторение одних и тех же аргументов. Иначе мы будем недопустимо расходовать время ассамблеи. Если бы все придерживались такого правила, мы за день делали бы работу, на которую тратим неделю. Перед революцией в этой ассамблее я заседал с генералом Вашингтоном, потом в Конгрессе — с доктором Франклином. Не помню, чтобы тот или другой когда-нибудь говорил дольше десяти минут. Они сразу находили главный пункт проблемы, веря, что мелочи добавятся должным образом сами собой».
Томас Джефферсон. «Автобиография»
Январь, 1778
«Еда ужасная, теснота, холод, усталость, одежда в лохмотьях, рвота, дым — не могу больше выносить все это. Приходит солдат, его босые ноги видны сквозь дырявые башмаки, икры едва прикрыты остатками изорванных чулок, штаны и рубаха свисают в виде полос, волосы спутаны, лицо грязное; весь вид выражает заброшенность и уныние. Он входит и плачет с отчаянием: все болит, ноги воспалены, кожа мучительно чешется, одежда распадается, холод и голод, сил нет; скоро меня не станет, и в награду я только услышу: └Бедный Билл помер“».
