Бунт континента - Игорь Маркович Ефимов

 21 ФЕВРАЛЯ, 1774. МОНТИСЕЛЛО

Тот памятный день начался с приятного сюрприза: сеньор Альберти, нанятый Джефферсоном для музыкальных занятий, явился на урок с новым дуэтом Луиджи Боккерини для скрипки и клавесина, только что присланным из Парижа. Марта, несмотря на беременность, согласилась оставить полуторогодовалую Патси на попечении кормилицы Урсулы, и они с увлечением музицировали втроем два часа в достроенном крыле главного дома. Юпитер растопил камин с раннего утра, запах сосновых поленьев висел в нагревшемся воздухе.

Весь прошедший год был окрашен для Джефферсона Италией. Новый альбом великого Палладио приплыл из Лондона, и он сверялся с гравюрами в нем, проектируя архитектурные детали для левого крыла. Ноты произведений Вивальди, Корелли, Джеминиани, Локателли уже не умещались на отведенной для них полке. С поселившимся неподалеку виноделом из Сиены он имел возможность упражняться в итальянском, обсуждая перспективы разведения виноградников в Вирджинии. Марта подсмеивалась над ним, когда видела, что даже списки огородных посадок он составляет не на англий-ском: «Ты думаешь, что чеснок будет лучше пахнуть, если его назвать Aglio di Toscana? А бобы станут быстрее расти под звучным именем Fagiuoli d’Agusta?»

После ланча Джефферсон заставил себя погрузиться в финансовые отчеты. Отец Марты умер год назад, и полученная ею доля наследства увеличила их состояние чуть ли не втрое. 11 тысяч акров земли и 135 рабов перебросили их в верхние ряды вирджинских богачей. Правда, оказалось, что поместье старого Вэйлса было обременено многими долгами и для покрытия хотя бы части их половину земли пришлось тут же продать. Кроме забот о своем имении Джефферсон принял на себя хлопоты по делам внезапно овдовевшей сестры и ее четырех детей, а также незамужних сестер, еще живших с матерью в Шедвеле. Недоразвитая тридцатилетняя Элизабет вызывала в нем особенное сострадание и тревогу. Что ждет ее в будущем?

Сделав копию месячного отчета по расходам на Шедвел, он вложил ее в конверт и отправил Юпитера отвезти послание матери. Раньше он ездил с отчетом сам, и это было удобным поводом выразить сыновью почтительность. Но в декабре пришли новости из Бостона, и стена, всегда отделявшая его от матери, выросла еще выше.

— Я не могу понять, Томас, как вы можете выступать в защиту пиратов, выбросивших в море груз чая с британских судов! — восклицала она. — Вы всегда были защитником собственности. Представьте себе, что кто-то по политическим мотивам поджег бы груз табака, отправляемого вами за океан?