— А как точно предсказал пророк поведение царя! — воскликнул доктор Раш. — «...и поля ваши виноградные и масличные сады ваши лучшие возьмет и отдаст слугам своим... и юношей ваших лучших, и ослов ваших возьмет и употребит на свои дела... и сами вы будете ему рабами...».
— Но для меня важнейшим местом трактата, почти откровением стала его первая страница, — продолжал Джефферсон. — «Правительство и общество — вещи глубоко различные по сути своей. Ни в коем случае нельзя ставить знак равенства между ними». Я сам давно кружил вокруг этой мысли, но все не мог сформулировать ее с такой ясностью. Общество вырастает из потребности людей в солидарности и содружестве, поэтому оно всегда благо. Правительство возникает как инструмент противодействия нашей злобе и вражде, поэтому оно всегда будет злом. Поиски наилучшего способа правления — это просто поиски наименьшего зла. Никто до вас не смог выразить эту истину так точно и немногословно.
Пэйн слушал, наклонив голову, едва заметная усмешка то и дело кривила его губы.
— Очень рад, очень рад. Услышать слова одобрения от автора Декларации независимости — большая честь. Польщен — да. Но также имею серьезные опасения. Я подумывал включить в последнее издание мое раннее эссе о работорговле в Америке. И если бы я решился на это, боюсь, ваше отношение к моему трактату резко изменилось бы.
— Почему же?
— Прошу извинить меня... Я могу сказать что-то невпопад... Всегда так — ляпну что-то наобум и потом расплачиваюсь... Но все же... Не имел опыта... Ха, до меня только сейчас дошло... Это первый случай в моей жизни... Да-да... Сегодня я впервые пожал руку настоящему рабовладельцу!
Пэйн поднес ладонь к глазам и стал рассматривать ее с таким опасливым любопытством, будто ждал, что она вот-вот начнет покрываться волдырями или пятнами проказы.
Тягостная тишина повисла в комнате.
Джефферсон почувствовал, как горло ему сдавила петля обиды, возмущения, гнева. Или и стыда тоже? Да, ему доводилось слышать не раз обвинения американцев в двуличии. Лондонские газеты постоянно поднимали эту тему. «О свободе и порабощении вопят люди, которые держат в рабстве миллион черных невольников. Торгуют ими как скотом! Отрывают детей от родителей, мужей — от жен!» Депутаты Конгресса от южных колоний получали письма от северян с призывами включиться в борьбу за отмену рабства. «Всевышний накажет нашу страну за этот непростительный грех!» — взывали проповедники из баптистов и квакеров.
