Гамильтон, обводя взглядом поднятые лица слушателей, вдруг испытал болезненный толчок в горле и поначалу не мог понять, что произошло. Стал вглядываться снова и тут же напоролся — отыскал — возликовал — испугался: широко открытые глаза Китти Ливингстон сияли ему — да, ему одному! — из-под соломенной шляпки с голубыми лентами. Ведь можно было догадаться, что она не захочет пропустить выступление отца! От волнения он забыл приготовленное начало своей речи и, когда дошла его очередь, начал невпопад, с первого подвернувшегося — с атаки на памфлеты лоялистов-тори:
— ...Они хотят заверить своих читателей в том, что ссору с метрополией раздувают несколько смутьянов, придравшихся к трехпенсовому налогу на чай. Близорукие слепцы! Неужели они действительно не понимают, что речь идет о попрании прав и свобод английских подданных? «Великая хартия вольностей» была дана нам шесть веков назад. Но сколько раз англичанам приходилось снова и снова подниматься на борьбу за перечисленные в ней права!..
«Нет, не то... Нужно о главном: о коренном различии между свободой и рабством... Вот, сейчас...»
— Мы не наивные идеалисты, мы не требуем какой-то абсолютной и полной свободы. Свобода человека, живущего в обществе, всегда будет ограничена законами. Иначе это будет торжество беззакония и произвола. Но огромная разница между свободой и порабощением состоит в том, кто будет составлять свод законов. Если народ создает его сам, через своих избранных представителей, в результате получится страна, которую мы по праву назовем свободной. В палате общин Британского парламента нет ни одного делегата, посланного туда американскими колониями. Поэтому попытки этих джентльменов контролировать и регулировать нашу жизнь есть не что иное, как попытки порабощения...
Теперь он говорил легко и увлеченно, голос его далеко разносился над площадью. Любимые, сотни раз продуманные мысли и аргументы сплетались в логическую цепочку, как танцоры в хорошо отрепетированном танце. Под палящим солнцем обильный пот стекал ему в рот и на шею, но он не обращал внимания.
— ...Вспомнить только, как много раз мы обращались к лондонскому правительству с петициями и ремонстрациями! Имели они какой-то эффект? Жители Массачусетса обратились к трону с почтительной и верноподданнической просьбой — сменить деспотичного губернатора, которого они считали главным виновником происходящих волнений. И что же? Их петиция была объявлена «скандальной, злонамеренной и лживой клеветой». А один из членов парламента в своей речи заявил, что с американскими колониями нужно поступить так, как Рим поступил с Карфагеном.
